Крадущийся убийца. Фото IGOR АК. [email protected], фон М. КРЕЧМАРА, коллаж В. КОТОВА

В современных источниках часто упоминается, что леопард становится людоедом реже всех остальных видов гигантских кошек (при этом, правда, авторы публикаций имеют в виду кошек, обитающих в Старом Свете, и забывают о существовании ягуара и пумы). В каком-то отношении это правда: леопарду не так свойственна пищевая специализация, как тигру или льву. Но здесь есть одна закавыка, о которой сторонники идеи всеобщего миролюбия животных обычно и не подозревают.

Да, леопард действительно не так часто становится узкоспециализированным людоедом. Он рассматривает человека как рядовую, можно сказать, «бытовую» добычу и атакует его в своих охотничьих угодьях гораздо чаще, чем какой-либо другой зверь. И так поступают практически все леопарды, а не только те, которые выбрали делом своей жизни охоту на людей. Собственно, это и есть одна из основных причин, почему леопард сегодня считается самым опасным зверем мира.

В течение всей истории цивилизации люди стремились уничтожать леопардов. И, положа руку на сердце, это можно понять: они (то есть мы) защищали своих собак, коз, телят, лошадей и самих себя. Другое дело, что уж очень преуспели в своей самообороне.

Нам сегодняшним, порой излишне увлекающимся природоохранной риторикой, нелишне будет вспомнить, что времена, когда гигантские кошки представляли реальную угрозу для жизни и имущества людей, отнюдь не так далеки от нас, как хотелось бы думать.

Потомок одной из семей пионеров освоения Дальнего Востока В. Янковский с полным на то правом утверждает, что в первой половине XX века существование любого хозяйства в Уссурийском крае напрямую зависело от успехов в борьбе с тиграми и леопардами, которых здесь принято называть барсами. У людей той эпохи не возникало вопроса при виде мелькнувшей неподалёку гигантской кошки — хищная ли это тварь или особо охраняемый вид? Практически сразу же следовал выстрел в сторону зверя, потом организовывалось преследование, и через некоторое время — порой через несколько дней — шкура оплошавшего тигра или леопарда сушилась в усадьбе меткого охотника.

С того момента, как человек сделал первый шаг по охотничьей тропе, его не оставляла мысль, как бы ему разделить с кем-нибудь риск опасного предприятия и при этом увеличить свои шансы на успех и повысить собственную долю в добыче. Идеальным объектом для такого неравноправного распределения обязанностей и трофеев стала собака.

Конечно, ситуация с охотой на гигантских кошек значительно отличается от белкования или добычи тетеревов из-под лайки. Тем не менее известны способы охоты со сворой собак даже на львов и тигров, а уж при отстреле пумы и ягуара использование собак является одной из главных составляющих успеха.

Фото IGOR AK. [email protected], фон М. КРЕЧМАРА, коллаж В. КОТОВА

Сегодня добыча леопарда с собаками является одним из немногих типов охоты на этого зверя, который способен обеспечить успех и свести к минимуму риски. Существует две идеологически разные «собачьи охоты» на леопарда: в одном случае добычу берут массой своры, в другом — на неё науськивают специально выведенных и натасканных псов. Однако в обоих вариантах безопасность собак, осмелившихся «спорить» с хищником, отнюдь не гарантирована. Скорее наоборот. Срок жизни этих четвероногих помощников человека ограничен клыками и когтями объектов их охоты.

Леопард, легко убивающий самого крупного пса, пасует перед сворой.

Осень в юго-западном Приморье, фото М. Кречмара

Первопоселенцы Дальнего Востока предпочитали добывать пятнистую кошку с седла и также при помощи своры. Красочные описания нескольких таких охот мы можем найти в книге Ю. Янковского «Полвека охоты на тигров».

«…Едва мы зашли за небольшой уступ над дорогой, скрывающий от нас этот косогор, как услышали за ним лай одной из собак, но вначале не придали этому значения, не ожидая встретить здесь ничего существенного. Однако, когда лай повторился, я и Арсений выскочили на бугорок, чтобы посмотреть, что происходит. Лай доносился из леса, саженях в ста от нас: не хватало же налицо двух собак: Осори и Вори.

Мы стали прислушиваться, всё ещё не придавая значения лаю; младший сын, Юрий, оставался на дороге, не веря, что мы набрели на крупную дичь.

Собаки сворой тоже крутились около нас, видимо, не доверяя лаю молодых.

Но вот прошло две-три минуты, и лай собак сделался серьёзным и басистым: мы поняли, что они лают не на козу или зайца, а на крупного зверя вроде кабана. В это время на пригорок поднялся и Юрий, всё ещё не веривший, чтобы здесь было что-то серьёзное, но я уже стал думать, не кабан ли это, заблудившийся так близко к селению, обнаружен собаками.

И вот, решив поддержать собак, травя остальную свору, мы полезли по кустам кверху, рассыпавшись в порядке, как стояли.

Сыновья мои наступали прямо по овражку на лай, а я наметил себе путь на лежащий впереди холмик. В это время рванулись вперёд собаки Ральф и Ларго. Лай усилился, но из-за холма я не мог ничего видеть, так же, как не видел и охотников, скрывшихся в чаще. Скоро ушли оставшиеся при мне Север и Кома, и после этого эхо лая загудело вовсю.

Не слышавший этого звука-песни собак никогда не поймёт тех переживаний, которые испытывает охотник, когда не существует ничего на свете и ничто не может остановить его, особенно когда он чувствует интересную добычу. При этом воображение почти всегда рисует нечто большее, чем бывает в действительности, однако бывают исключения, как и случилось у нас.

Стремясь как можно скорее увидать, в чём дело, я изо всех сил старался вскарабкаться на холм; а лай шести собак всё усиливался и стал разноситься по лесу так громко, что ему вторило эхо.