в сторону и, сев за свой барабан из мамонтового черепа, начал отбивать медленный ритм, сопровождая свою игру тихим монотонным пением, которое оказало на Эйлу совершенно удивительное воздействие: она вдруг почувствовала, как ее внутреннее напряжение значительно ослабло. Этот целительный напев был быстро подхвачен остальными обитателями стоянки; они тоже стали немного спокойнее, сознавая, что участвуют в некоем ритуальном исцеляющем действе. Торнек и Диги взялись за свои инструменты, затем появился Ранек со связкой колец, вырезанных из бивня мамонта, которая напоминала детскую погремушку. Ритм барабанов, монотонное пение и треск погремушки были тихими и ненавязчивыми, они создавали атмосферу сосредоточенного спокойствия.

Наконец вода согрелась, и Эйла, отмерив нужное количество сухих листьев наперстянки, бросила их в закипающую воду. Пока лекарство настаивалось, она выжидала, стараясь сохранять спокойствие. Затем, интуитивно почувствовав, что настой приобрел нужную крепость, она отлила немного жидкости в чашку. Эйла села возле мальчика и, положив его голову себе на колени, на мгновение закрыла глаза. Этим лекарством надо было пользоваться с особой осторожностью. Большая доза может убить Ридага, а кроме того, целительное действие листьев каждого растения наперстянки имело различную силу.

Открыв глаза, она поискала взглядом Джондалара и увидела, что его живые синие глаза взирают на нее с любовью и тревогой. Эйла ответила Джондалару едва заметной благодарной улыбкой. Затем она поднесла чашку ко рту, окунула язык в настой, определяя его крепость. Приподняв голову мальчика, Эйла дала ему выпить этого горьковатого напитка.

Сделав первый глоток, Ридаг закашлялся, но это привело его в чувство. Узнав Эйлу, он попытался улыбнуться, но вместо этого у него получилась болезненная гримаса. Эйла дала ему выпить еще несколько глотков, внимательно наблюдая за изменениями в его состоянии; ее интересовали и температура тела, и цвет лица, а также движения глаз и глубина дыхания. Лица обитателей жилища также были исполнены тревожного ожидания. Они не сознавали, как много значит для них этот ребенок, пока его жизнь вдруг не подверглась опасности. Он вырос на их глазах, он стал членом их племени, а недавно они начали понимать, что мальчик не так уж сильно отличается от них.

Эйла даже не заметила, что монотонное пение и бой барабанов уже прекратились, но когда Ридаг наконец сделал глубокий вдох, то этот тихий звук прозвучал как крик победы в той полнейшей напряженной тишине, что стояла в земляном доме.

Когда мальчик сделал второй глубокий вдох, лицо его немного порозовело, и Эйла почувствовала, что ее тревога начинает уменьшаться. Вновь зазвучали барабаны, но ритм боя был уже другим, в соседнем очаге заплакал малыш и послышались тихие успокаивающие голоса. Поставив чашку с настоем около очага, Эйла проверила пульс на шее мальчика и приложила руку к его груди. Дыхание Ридага стало более спокойным и менее болезненным. Подняв глаза, Эйла увидела, что Неззи улыбается ей сквозь слезы, и испытала теплое родственное чувство к этой женщине.

Эйла поудобнее устроила мальчика и, убедившись, что он спокойно отдыхает, продолжала поддерживать его просто ради собственного удовольствия. Стоило ей прикрыть глаза, как все обитатели Львиной стоянки мгновенно исчезли из ее сознания. Ей уже казалось, что этот мальчик, так напоминавший ее сына, был действительно ребенком, которому она дала жизнь. Слезы, бежавшие по ее щекам, были вызваны смешанными чувствами: она радовалась, что этот ребенок пошел на поправку, и тосковала по своему потерянному сыну.

В конце концов Ридаг уснул. Это испытание отняло много сил как у больного, так и у целительницы. Талут осторожно поднял мальчика и отнес его на лежанку. Джондалар помог встать Эйле. Он привлек ее к себе, и она обессиленно припала к нему, благодарная за эту поддержку.

Слезы облегчения заблестели на глазах многих мамутои; однако им трудно было выразить те чувства, что переполняли их. Они не знали, что сказать этой молодой женщине, которая спасла жизнь малыша. Все радостно улыбались ей, выражая сердечную признательность, одобрительно кивая и делая какие-то односложные замечания, скорее даже просто счастливые восклицания. Но Эйле этого было более чем достаточно. Напротив, она почувствовала бы себя неловко, услышав многочисленные слова благодарности и похвалы.

Убедившись, что Ридаг спокойно спит, Неззи вернулась, чтобы поговорить с Эйлой.

– Мне показалось, мы теряем его. Я не могу поверить, что он просто спит, – сказала она. – Это лекарство так хорошо помогло ему.

Эйла кивнула:

– Да, это сильнодействующее лекарство. И все-таки ему надо принимать его понемножку каждый день… Я сделаю для него особый сбор трав, и ты будешь каждый день заваривать лекарство. Его надо настоять как чай, только сначала немного покипятить. Я покажу, как это делается. Пусть он пьет одну чашку утром, а другую – перед сном. Правда, он будет мочиться по ночам, пока не пройдет отечность.

– Это лекарство поможет ему стать совсем здоровым? – с надеждой в голосе спросила Неззи.

Эйла мягко коснулась ее руки и посмотрела прямо в озабоченные материнские глаза.

– Нет, Неззи. Никакое лекарство не сделает его совсем здоровым, – твердым голосом ответила она.

Неззи склонила голову, неохотно признавая печальную правду. Она знала это, но лекарство Эйлы оказало такое чудесное действие, что у нее невольно зародилась надежда.

– Этот настой поддержит его сердце. Ридаг будет чувствовать себя лучше. Настой поможет облегчить боль, – продолжала Эйла. – Хотя у меня не много трав с собой. Основные запасы остались в моей пещере. Я не думала, что мы задержимся так надолго. Но Мамут знает о наперстянке, возможно, у него тоже есть такая трава.

Мамут подключился к разговору:

– У меня есть дар Поиска, Эйла. Но я не слишком одаренный целитель. А вот на Волчьей стоянке действительно есть очень опытная целительница. Когда погода установится, мы сможем послать к ней кого-нибудь. Возможно, у нее есть эти травы. Хотя путь туда займет несколько дней.

Для настоя, стимулирующего работу сердца, нужны листья наперстянки, и Эйла надеялась, что имевшегося у нее запаса хватит на некоторое время, пока не вернутся посыльные с Волчьей стоянки. Но еще больше ей хотелось бы иметь сейчас все свои запасы этой травы. Она всегда с особой тщательностью заготавливала эти большие ворсистые листья; процесс сушки был длительным, травы надо было держать не на солнце, а в прохладном темном месте, чтобы в них сохранилось как можно больше активных элементов. В сущности, ей хотелось бы иметь сейчас весь набор тщательно заготовленных ею трав, но он хранился далеко отсюда, в ее маленькой пещере.

Как и Иза, Эйла всегда брала с собой сумку целительницы из шкуры выдры, в которой лежали размельченные корни и кора, листья, цветы, плоды и