что-то поразительное, чего не может согласить наше доверчивое воображение, каким образом этот роскошный свет, изливающийся с неба, так враждебен земле, что при совершенной тишине, не было никому покоя, до малейших неорганических веществ. – Бедные светящиеся червячки то и дело мелькали своим фосфорическим огоньком, как бы в нем была сосредоточена вся их деятельность. Кажется нынче можно утвердительно сказать, что свет, который издают они, не происходит от особенного случайного раздражения нерва, вокруг которого образуется свет, как некоторые думали, но совершенно и непосредственно подчинен воле этих маленьких насекомых. Испугайте червячка, – он перестанет светить, ускользнет и опять засветит.

Возьмите его осторожно щипчиками и щекотите испускающий свет нерв, который легко заметить в микроскоп, – он мерцает только по временам, только тогда, когда червячок хочет выразить им боль или неудовольствие; вырвите этот нерв совершенно, он светит только мгновение, как бы еще возбужденный волей насекомого, но вскоре меркнет, и ничто не может возбудить его фосфорической силы. Ученые никак не хотят позволить иметь волю этим низким созданиям, уверяя, что в природе соблюдается такое же строгое чиноположение, как между людьми, и наверху совершенства сидит он, ученый раздаватель чинов и должностей в царстве органическом, награждая одного чином животного разумного, другого – только одаренного инстинктом, и предназначая последнего на службу или на законный обед себе. Обращаясь к фосфорическому свету червячков, добровольно ими издаваемому, нельзя не заметить, что человек, существо столь высокое и совершенное в области создания, издает тоже иногда фосфорический свет, но только тогда, когда вся жизненная часть его умрет и начинается процесс химического разложения или за несколько времени до того. Остановимся на минуту здесь, тем более, что замечание наше менее отклоняет нас от предмета, чем кажется с первого раза. Зачем гордый ум человека с таким презрением отвергает все, что кажется ему непостижимым, сверхъестественным и что просто только не разгадано. Давно ли казалось сказкой поверье народа, что над трупом покойника взлетает огонек, вьется несколько времени над ним и улетает. Поверье это существует и на востоке, откуда перенесено к нам так много разных верований. Народ, в детском незнании, говорил, что это блуждает душа покойника и не смел и не умел разгадать совершавшегося тут химического процесса; ученые твердили, что народ, как и всегда, говорит вздор, и не думали обратить внимания на это явление, пока простой случай, который так часто прибегает к ним на помощь, не указал на причину этого явления, наконец, положительные опыты доказали, что пламя, обнаруживающееся иногда над разлагающимися трупами, бывает довольно сильно и проявляется разнообразно. – Тот же случай открыл, что некоторые заживо обнаруживали фосфорический свет; это случилось с тяжко больными, конечно, без всякого участия их воли и даже без собственного их сознания такого странного феномена: свет происходил большей частью из головы, в виде снопообразных лучей. – Действие ль это фосфорности или электричества, которому мы нынче приписываем столько явлений, не зная других благовидных причин? Не принимаем ли мы часто одно за другое? Ученый Кольдерон, обративший на этот предмет свое внимание, очень остроумно приписывает проявление света, издаваемого живыми существами, особому невесомому деятелю, обнаруживающемуся посредством нервной системы. Как бы то ни было, но то несомненно, что еще многие деятели природы и человека нам неизвестны. За чем же мы так упорно отвергаем все, чего постигнуть не можем? Самые наши крепкие убеждения, которыми так недавно тщеславились, не биты ли совершенно открытиями новейшими? Не поколеблены ли самые теплые верования? Не испытал ли каждый из нас самого горького разочарования.

Глава VII

Всякий раз, спустившись с гор, я находил свой экипаж и повозки для людей где-нибудь у монастыря и переезжал до ближайшего местечка или чаще городка, часа на четыре расстоянием, довольно покойно после езды верхом или путешествия пешком, и, запасшись чем нужно, отправлялся далее в горы.

Тыргужиу не велик; всего домов 500 и те разбросаны Бог знает как; но местоположение его прекрасно. Гряда Карпатов видна недалеко на севере и выше всех Паринга, вершина которой украшена озером, как серебряным венком. Об этих горных озерах всегда ходит множество легенд, между которыми самая обыкновенная та, что они имеют сообщение с ближайшими к ним морями. Горные озера являются иногда на местах потухших кратеров; иногда образуются внезапно, после землетрясения. Заметим, что Паринга в связи с Вулкановым-Проходом, Vulkan-Pass, откуда начинаются трахиты и идут между границей Трансильвании и Баната. Впрочем, несмотря на название и на довольно общее мнение, я не решусь причислить Вулканова прохода к потухшим вулканическим горам.

Часа за два от Тыргужиу, по направлению к монастырю Тисьмане, близ деревни Рунку, замечательно проявление на свет реки Жалям. Вообразите себе невысокую, довольно обрывистую, голую известковую гору. Подошва ее разрезана во всю ширину, саженей на пять, образуя как бы широкую пасть, из которой истекает огромная река, неглубокая, как и все горные реки, но во всю ширину этой пасти; это совершенно театральная декорация: словно блестящая ткань снуется сквозь искусственную расщелину; к довершению подобия две-три тощие липы прильнули как бы чудом к камням и сверху осеняют исток реки. Происхождение Жаляма прекрасно объясняет напластование подземных вод, которое, конечно, в геологической связи с формациями горных пород. – Много рек берут свое начало в пещерах, или, правильнее, протекают через пещеры, потом являются на свет и опять скрываются подземным ходом; иногда эти реки довольно велики, как, например, в знаменитой Гейдельбергской пещере или Иван-Бегово-Черноевич, в Черногории, которая еще больше, но все они уступают Жаляму и хотя обязаны происхождением своим одной и той же причине, но тут эти причины, так сказать, осязательней.

Монастырь Тисьмана очень красив издали. На выдавшейся высоко из ребер гор гряде известняков стоят, как бы служа им продолжением, стены монастыря. Снизу они кажутся висящими на ветвях деревьев: другого основания не видно. Сверху страшно смотреть – бездна! Это уже настоящая крепость, названная монастырем приличия – ради; она сооружена Негру-водой около 500 лет тому. Возле – пещера, необходимая принадлежность всякой крепости, которая как бы ни была сильна, не всегда выдерживала приступ турок и венгерцев и потому народ должен был укрываться в недрах земли, где всегда хранился склад хлеба, пороха и всего домашнего и церковного достояния. Пещера эта, и без того недоступная, еще укреплена искусственно; переходы ее бесчисленны и даль совершенно не изведана; известны только некоторые выходы, которыми нередко пользовались осажденные в пещере, производя нечаянные вылазки на неприятеля. Через пещеру проходит река, которая у стен же монастыря низвергается с высоты 20 саженей, но масса воды