– Здесь может быть опасно! Возьмите пистолеты!

Указал граф на небольшой ящик, что стоял у ног шевалье, на полу, под бархатным сиденьем. Британец и мушкетер взвели курки, приготовив оружие к бою. Вырвавшись на просторы площади, несколько всадников поравнялись с экипажем, намереваясь, покинув седло, взобраться на крышу кареты. Один из кардиналистов, отчаянно намеревавшихся зацепиться за бортик, из стального прута, обрамлявший крышу экипажа, приблизившись к карете вплотную, так, что стремя его лошади царапало покрытый лаком борт, уже потянулся рукой, совершая очередную попытку, схватиться за раз за разом ускользавший воршт, как залп, из двух пистолетов, сбил с седла смельчака, откинув куда-то во мрак ночи. Залп, лишивший его товарища не только надежды, но, наверняка, и жизни, позволил огромному бретонцу Полинтрелю, безжалостно подгонявшего шпорами своего коренастого крепкого мекленбургского жеребца, приблизиться к дверце кареты, с тем, чтобы произвести выстрел, надеясь поразить врага, в момент, когда тот возьмется перезаряжать оружие. Поочередно выпущенные заряды из пистолетов Монтегю, неописуемо напугали гасконца, узревшего в тот же миг ствол, направленный сквозь окно, прямо на британца. Он, осознав, что выстрелить незамедлительно, опередив кардиналиста, не сможет ни один из их пистолетов, ужаснулся. Но шевалье даже не успел вскрикнуть, что бы предупредить графа, как хлопок кнута, узкий фол которого хлестко ударил в лицо исполина, предупредив выстрел, сбил гвардейца с седла, оставив навечно отметину на его свирепом лице. Николя сверкая глазами, словно в него вселился бес, орудовал кнутом, не просто понукая лошадей, но и рассыпая удары приближающимся преследователям.

Карета, пересекла площадь, вновь нырнув в сумрачные лабиринты улиц. За окнами пронеслась башня Сен-Жак, по прихоти ночи превратившаяся из белой в черную. Возле Шатле, Монтегю, выставившись из окна, в очередной раз разрядил свои пистолеты. В ответ прогремело несколько выстрелов.

– Не стрелять, в карете Бекингем!

Воскликнул Рошфор, когда экипаж ворвался в узкий проем улицы Святого Жермена, что вновь, оставило преследовавших всадников не у дел. Разъяренные скачкой жеребцы, преодолели ещё один крутой вираж, когда кучер узрел купол «самаритянки», возвышавшейся над второй аркой Пон-Нёф4.

– Новый мост, господа!

– Гони, Николя! Только не проскочи шестую арку!

Прокричал в пылу неистовой погони британец, стреляя в сторону черных теней, не на шаг не отстававших от загнанной жертвы, летящей по мостовой Нового Моста. Величественная статуя короля Генриха, неумолимо приближалась, давая понять беглецам, что они вот-вот ворвутся на Сите. Но, не дожидаясь, когда карета окажется на площади Дофины, у бронзовых копыт коня первого Бурбона, кучер потянул за вожжи, едва сдержав взмыленных, плюющих пеной рысаков, остановив упряжку точно над шестой аркой. Словно по команде, возница и два пассажира, стремглав покинувшие салон экипажа, на глазах у изумленных кардиналистов, преодолев узкие, высокие тротуары, перемахнули через бортик, отделявший поверхность моста от черной мглы, нависшей над Сеной. Послышались удары человеческих тел о воду, входящих в глубины реки.

Всадники в кожаных жилетах, соскочив с коней, расположились вдоль парапета моста, незряче стреляя в непроглядную тьму, на звуки, плещущихся в непроглядной бездне людей. Вокруг бултыхавшихся в реке, зловеще шипя, рассекали гладь волн свинцовые сферы, вырывающиеся, со столбом пламени, из стволов пистолетов, паливших в неистовстве, от собственного бессилия кардиналистов, стреляющих в ускользавших беглецов, намереваясь угодить хоть в одного из дерзких и непредсказуемых британцев. В чернеющей пропасти, разверзшейся под мостом, послышались удары весел о воду, после чего барахтанье стихло, а значит укрывшиеся от погони, поднялись на борт шлюпки.

Лицо, на удивление спокойного Рошфора, исказило подобие улыбки, способное испугать даже видавшего виды человека, когда он услышал вопрос де Жюссака, появившегося у парапета с мушкетом.

– Граф, я полагаю, команда не стрелять утратила всякий смысл?

Едва заметно кивнув, Рошфор беззвучно процедил:

– Стреляйте де Жюссак, стреляйте, сейчас, это уже не имеет ни малейшего значения.

Сержант огляделся, обратившись к гвардейцу, стоящему рядом.

– Вы нашли факел?!

Со стороны площади Дофины, бежал человек освещенный пламенем, полыхающим на длинной рукоятке. Поравнявшись с де Жюссаком, он, дождавшись команды сержанта, швырнул вверх, что было силы, над водой, пылающий, просмоленный светоч. В разбавленном мраке появились неясные очертания, силуэты людей, в удаляющейся лодке. Зоркий овернец, прильнув щекой к деревянному прикладу, навел ствол на одну из теней, возвышавшихся над бортом. Гвардейцы, окружавшие своего сержанта, затаили дыхание, будто от этого выстрела, зависела жизнь каждого из них. Умудренный опытом де Жюссак, дождавшись, когда факел окажется в верхней точке, осветив, вырвав из мрака цель наиболее подробно, взвел курок. Вспышка от удара кремня, предвестница выстрела, заставила прогреметь мушкет, изрыгнувший из длинного ствола, смертельное послание в виде раскаленного свинца, весом в пять испанских кастельяно. Перед тем как потух факел, прошипев о воду угасшим пламенем, сторонники кардинала, успели заметить, что один из сидящих в шлюпке, вскрикнув, исчез за бортом. Ликование гвардейцев, окончательно вывело Рошфора из себя. Вскочив в седло, граф раздраженно проревел:

– Ну, довольно! По коням!

В этот миг, из мглы, откуда ещё доносились едва различимые удары весел, раздался истошный вопль:

– Герцога убили!

Застывшие в изумлении кардиналисты, удивленно уставились на Рошфора, который глядя во тьму, откуда донесся крик, лишь усмехнулся своей хищной улыбкой.

– Все за мной, на улицу Сен-Поль.

****

После того, как граф Монтегю поднял крик, который поразил гвардейцев, и потешил мрачного Рошфора, д'Артаньян с изумлением глядел то на британского вельможу, то на труп застреленного Николя, распластавшегося на дне лодки.

– Я не думаю шевалье, что это собьет их с толку, если среди людей преследовавших нас, был граф де Рошфор. Но нужно использовать даже самый ничтожный шанс, тем более, что они стали свидетелями смерти одного из нас.

– И вы решили убедить их, что смерть настигла именно Бекингема?

– А почему бы и нет, ведь если они в это поверят, Его Светлости будет значительно проще, выбраться из города.

Англичанин, прищурив глаза, воззрился в бледные огоньки левого берега, после чего обратился к валлону, занявшему место на веслах.

– Я полагаю, причалим выше по реке, за паромом, что пересекает Сену от Лувра, на улицу де Бак. Альдервейден, не в зависимости от того, чем закончится сегодняшняя ночь, действуйте по плану задуманному нами ранее. Высадив нас с шевалье на левом берегу, вы переправитесь на правый, выше городского рва, за «водопоем Попена», с тем, чтобы незамедлительно отправиться на Монмартр…