Вот, пожалуй, именно таким лидером, вокруг которого всегда витала некая аура притяжения, морального приоритета и уникальной харизмы, считался у простого народа Тарас Глебович Гордоковский. Сын еврея и русской, он еще в школьные годы поставил перед собой задачу всеми силами сражаться за идеалы всеобщей справедливости и освобождения любого человека от гнета государственности. Понятно, что в те времена подобная идея вообще бы не нашла ни у кого понимания, поэтому молодой Тарас не слишком спешил заявлять о ней во всеуслышание. И правильно делал, иначе «наследнички» сожрали бы его в один присест. Перед поступлением в институт он взял фамилию матери и смело вступил на трудную стезю самосовершенствования. Причем во всем и всегда пытался доказать, что он русский человек и делает все от него зависящее именно для возвеличивания российского государства. А в идеале: для образования самой великой, самой могучей империи – Российской.

Одно высшее образование дополнялось другим, одна интересная работа сменялась еще более интересной и престижной, и постепенно вокруг Гордоковского стала образовываться мощная группа единомышленников. Именно это ядро помогло создать своему харизматическому лидеру новую партию, а потом и всеми силами защищать его детище, доводя идеи Тараса Глебовича до сознания остального народа.

К сожалению, иные, враждебные славянам силы, мечтающие вообще стереть с лица земли российское государство как таковое, прилагали все усилия и не жалели средств для того, чтобы партия САР – Славянско-анархическая Россия не пробилась к верхушке власти. Стало доходить до того, что готовилось физическое устранение Тараса. Тогда он, невзирая на некоторые негативные стороны своего поступка, решил сменить, а вернее, надеть новую маску. Маску непримиримого скандалиста, авантюриста, а иногда и человека без совести. Вначале было ой как трудно! Но прошли месяцы, с таким «неуравновешенным» политиком враждебные силы смирились и даже в открытую стали смеяться. Но самое главное – исчезла угроза прямого убийства. А это и было самым спасительным результатом как для лидера, так и для созданной им партии.

Тарас Гордоковский продолжал оставаться на достигнутом уровне и крайне осторожно, исподволь выискивал пути к самому верному, самому существенному совершенствованию статуса российского государства. Причем он не стремился лично к вершине власти. Был готов поддержать любого иного лидера, который бы смог создать Российскую империю.

Тарас Глебович даже стал искать таких лидеров, в открытую консультироваться с уже существующими, но вдруг ясно и четко осознал: все очень и очень боятся. Хоть и кивают головами, соглашаются, что так было бы для России и полезней и удобней, но… боятся!

Кого боятся и чего, Гордоковский догадывался и прекрасно понимал. Как понимал и то, что не может ни сам противостоять этим силам, ни другим подсказать дельные мысли по этому поводу. И пришел к естественному выводу, что ему остается опять выбирать: либо сломя голову пускаться в авантюрную атаку на неизвестного врага, либо опять затаиться и выжидать. Вдруг появится некто или нечто, могущее помочь, хотя бы непроизвольно? Вдруг свершатся странные революции и в иных местах?

А ведь, судя по последним событиям в мире, каждый час можно было ожидать чего угодно. Хоть настоящего конца света. Ведь недаром уже несколько лет все чаще и чаще проникала в сознание народа мысль, что конец света состоится именно в две тысячи двенадцатом году. И вот этот год наступил! И вон оно, что вокруг творится!

Ну а раз и такой катастрофический вариант нельзя сбрасывать со счетов, то в самом деле лучше немножко подождать и осмотреться. Повеселиться перед очевидной смертью всегда успеется.

Тарас Глебович Гордоковский продолжал вести себя как и прежде: скандалил, скрываясь за маской недалекого человека. И очень, очень при этом ждал самого главного, положительного момента в своей жизни.

Тайга. Древнее отторжение.

Июль, 2012

Еще вечером, когда возились с защитными изделиями из брезента, уникальный слух Евгения уловил гул внушительной серии взрывов. Земля при этом не дрожала, то есть землетрясения быть не могло. Неожиданного извержения вулкана – тоже. Тогда что случилось? Уж не война ли?

Направление, откуда донесся гул, Чернов-младший определил без труда: на востоке. Примерно в той стороне, где и находилось громадное болото с обломками вертолетов. Понятно, что на эту тему трое лишенцев сразу затеяли спор, выдвигая разные догадки и предположения. Тогда как их штатный Сусанин помалкивал и интенсивно советовался со своим предвидением. И когда спор поутих, высказал результаты своих обдумываний:

– Зря вы все о войне да о войне спорите. Есть ведь и мирные взрывы.

– Как по нашей избушке? – саркастически хмыкнула Монро.

– То была явная попытка убрать наши тушки, а не война. Тогда как по недавним взрывам на меня снизошло озарение, что это, скорее всего, начинают осушение болота. Мне самому такое странно, вот потому и хочу спросить: возможно ли такое?

Академик ответил, почти не думая:

– Еще как возможно. Ведь в основном болота образуются в низинах или при создании некой преграды на пути движения вод. Преграды бывают разные, вплоть до смещения наклона всего пространства русла. Тогда получается этакий перевал, огромный по протяженности, который не в силах размыть даже большой поводок. При современных технических средствах целые горы любой породы легко срезают мощными бульдозерами и экскаваторами. В самых трудных местах используют взрывчатку.

– То есть мое предвидение меня не обмануло?

– Нисколько. Если есть средства и все остальное, то только десятком направленных взрывов создается широкий судоходный канал. Ну разве только откосы надо будет поправить лопатами кое-где.

Очевидная направленность осушения несколько смутила Евгения:

– Неужели такие титанические работы ведутся только лишь для нахождения тел героев-экспертов?

– А ты как думал! Если Россия не отыщет и не предоставит бренные останки, ее уличат в нашем тайном аресте и укрывательстве. Конечно, если отыщет, ей тоже мало не покажется, но ведь военные просто уверены, что вертолеты уничтожены методом хорошо продуманной диверсии. Может быть, к этому времени уже и виновников нашли. Может, уже тех самых и лжеспасателей выпотрошили. – Сергей Николаевич печально улыбнулся. – Когда начинает вонять паленым и бить молнией в темечко – русские начинают действовать живей и сообразительней любых других наций и народностей. Доказано историей.

– Так, может, нам уже пора к людям выйти? – сразу завела Колобок о своем, о наболевшем. – Цивилизация и… – она чуток запнулась, – фрукты, овощи…

– Ага! И хлеб, сало, икра и рябчики! – несколько раздраженно продолжил Евгений. – Ну как ты не поймешь, Лиля, что сейчас ты находишься просто в идеальном положении: нет ничего, ты сидишь на диете и радуешься!

– Как ничего нет? А каша! Да и не пора ли нам начать готовить ужин?