Если в основе поведения боссов‑богов лежит постоянный страх разоблачения, то у макиавеллианцев оно базируется на нарциссизме. Что касается идиотов, то их поведением, конечно, правит невежественность. Меня не перестает удивлять, что идиотизм до сих пор не был внесен в список психических расстройств, издаваемый Американской Психологической Ассоциацией. Факт остается фактом: все эти типы боссов уже существуют, и нам нет смысла обдумывать, стоило бы или не стоило их создавать.

Если в числе подчиненных нет того, кто причиняет боль и страдания, мазохист и сам справится с этой задачей, поскольку в числе собственного руководства он сможет найти и идиотов, и богов, и макиавеллианцев, и садистов, которые протянут ему «руку помощи»; правда, идиоты, как правило, делают это непреднамеренно. Боги видят в причинении боли гарантию получения лояльности и поддержки, макиавеллианцы занимаются этим в рамках борьбы за перечисления на свой «оффшорный» счет того, что принадлежит другим, ну а садистам просто периодически необходимы страдания других.

Я считаю, что поведение боссов‑садистов более устойчиво, чем мазохистов. Безумие садистов, если так можно выразиться, более естественно. В какой‑то мере мазохисты похожи на боссов‑невольников, но только до тех пор, пока не обнаружат широкие возможности к самоудовлетворению через руководство. Ну а если в его собственном отделе все члены команды превратятся в разъяренную толпу с вилами наперевес, мазохист с радостью примет страдания и из рук подчиненных. Больше всего мазохисты любят работать на садистов, поскольку именно они надежно и устойчиво обеспечивают их очередной «дозой» боли. С другой стороны, садисты терпеть не могут тех, кто действительно получает от боли удовольствие. В результате настоящие мазохисты никогда не задерживаются в «садистском» отделе надолго.

Садисты всегда стремятся стать боссами, ведь эта позиция обеспечивает их идеальной системой отношений, в которой можно наказывать и оскорблять своих жертв, оставаясь полностью безнаказанным. Блестящий тактический ход, практически идеальное преступление. Бесчеловечные нагрузки, навязываемые садистом членам команды, приводят к бессоннице, недоеданию и даже к социальной институционализации. В этом случае изощренно мыслящий садистский босс наверняка потребует от подчиненного под присягой пообещать взрастить в себе честолюбие, что лишь сильнее погрузит беднягу в отчаяние и саморазрушительное поведение. Создал бы я боссов‑садистов, если бы их не существовало? Безусловно, нет. Лучше уж каждый день давайте мне по идиоту. Если садисты не будут достаточно осторожны, в ситуацию может вмешаться отдел кадров, и через какое‑то время садист обнаружит себя на тренингах с доктором Гувером. Вот тогда их жизнь навсегда меняется.

Я не знаю ни одного физического или биологического способа объяснить возникновение босса‑параноика. Как и большинство их двоюродных собратьев из числа боссов‑богов, параноики существуют в некоем воображаемом мире, который они сами себе выдумали. Стоит ли лишний раз упоминать о том, что параноики невыносимы? Что бы вы ни сделали, это не принесет им удовлетворения. Более того, начав работать у такого босса, вы вскоре осознаете, как трудно оставаться мотивированной личностью в условиях, когда все ваши мысли, слова и поступки постоянно ставятся под сомнение. Как и любая другая негативная энергетика во Вселенной, паранойя обладает самостоятельной подпиткой, приобретает собственную жизнь и становится самовоспроизводящейся. Несмотря на то, что вечный двигатель – миф, воображение параноика может вечно рисовать ему картины заговоров и интриг. Если бы таких руководителей не существовало, то я не видел бы причин их создавать, поскольку боссы‑параноики являются источником постоянного обострения ситуации и раздражения всех и каждого.

Я не рекомендую роспуск компании в качестве эффективной стратегии избавления от проблемного сотрудника. С таким же успехом можно сжечь собственный дом, чтобы избавиться от назойливых муравьев. К сожалению, компании постоянно пытаются справиться с кадровыми проблемами (другими словами, с плохим руководством) путем реорганизации. Зачастую боссы поневоле становятся начальниками, поскольку прежний руководитель конкретного сектора настолько запутал все дело, что проще провести реорганизацию отдела и отодвинуть некомпетентного босса в сторону. В ходе этой процедуры на прежнего начальника возлагаются другие, менее ответственные функции, чтобы в случае неудачи последствия имели менее суровый характер. Но почему бы просто не уволить некомпетентного руководителя? Судебное разбирательство, как и новый пенсионный план, является еще одним способом избежать конфронтациий и перетасовать кадровую колоду так, чтобы расклад при этом не сильно изменился.

Босс, продвигаемый по карьерной лестнице не по своей воле, прекрасно понимает, что будет обременен дополнительной ответственностью руководителя, пусть даже и за более высокую заработную плату. Невольник оказывается в ситуации, когда должен заполнить пустоту в руководстве, оставленную предшественником, но, не имея желания управлять, он совершенно не понимает, что с ней делать – разве что заполнить ее горячим воздухом. В итоге его попадание на руководящую должность рано или поздно приведет к очередной кадровой перестановке, затем случится следующая, а потом еще одна. А ведь всего этого можно избежать, если вести кадровую политику исходя из нужд организации и с учетом существующей типологии боссов. Если бы невольники не существовали, я бы не стал их создавать. Лучше позаботиться о создании специалистов, которые помогли бы боссам поневоле чувствовать себя комфортно и руководить более эффективно.

Порой лечение оказывается хуже самой болезни. Когда, благодаря реорганизационным мероприятиям, руководящее кресло получает босс‑неумеха, команда не только лишается хорошего руководителя, но и начинает страдать от плохого руководства. Если невольник назначается на высокую должность на основе продемонстрированной им компетентности в рамках специализированной работы, неумеха получает это место, бросаясь под колеса автомобиля вышестоящего руководителя на офисной парковке.