— Рад видеть вас в добром здравии, Ваше величество, — поклонившись, произнес по латыни монах.

Его суховатое, но не лишенное приятности лицо университетского профессора и записного интеллигента светилось добродушием и самой искренней радостью.

— Мы, видите ли, пользуясь случаем, решили все же изловить оборотня… Хотя я в него и не верю.

— И правильно делаете, что не верите, — нахмурившись, заметил Егор. — Это не оборотень — человек.

— Человек?!

— Существо, одержимое манией кровавых убийств!

— О Пресвятая Дева… Так мы должны его остановить!

— Конечно, должны, друг мой! И, кстати, о Деве. Здесь неподалеку есть заброшенная часовня Святого Искле.

— Да, мой сеньор, знаю такую.

— Вот туда-то мы сейчас и отправимся — и со всей возможной скоростью.

Кроме князя, брату Диего очень обрадовалась и Аманда, пользуясь моментом, упросившая добродушного инквизитора сказать всем деревенским, что она никакая не ведьма. Досточтимый монах сделал это со всем своим благодушием:

— Эта добрая девушка не занимается черным колдовством, я сам лично допрашивал ее и убедился, что он не связана с Дьяволом, хоть и имеет кое-какой дар. А кто считает иначе, чем святая инквизиция, — тут в голосе монаха вдруг прорезалась сталь, — тот сильно об этом пожалеет, ибо всякий, идущий против мнения Святой Матери-церкви, есть подлый и невежественный еретик, достойный самой суровой, но справедливой кары!

Услыхав такое, опешившие крестьяне попятились и принялись кланяться всем подряд — брату Диего, императору, шевалье де Сен-Клеру и — на всякий случай — Аманде.

* * *

В деревушке долго не задержались, не прошло и получаса, как обретший нового командира отряд и примкнувшие к нему парни с Амандой уже подходили к оскверненной часовне. Лошадей и большую часть отряда пришлось оставить внизу, лишь немногие сопровождали Егора при подъеме по узкой тропе: славный рыцарь Арман де Сен-Клер, дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо (напросился, не прогонять же?), конечно же, брат Диего, а также «ватажка», кроме раненого Лупано, и юная… «не ведьма, а честная, добрая девушка».

Поднимались со всей осторожностью, долго, и, когда вышли к часовне, оранжево-золотистое солнце уже наполовину скрылось за синим маревом гор.

— Да-а, — оглядев нагромождение камней, Вожников озадаченно присвистнул и посмотрел на Аманду: — Ты точно знаешь, где искать?

— Я видела все глазами этого мавра. — Девчонка сосредоточилась и, чуть помолчав, резко указала рукой на усыпанное обломками камней основание полуразрушенной башни: — Смуглянка там, в нише.

Обернувшись, князь махнул рукой:

— А ну-ка, парни!

Альваро Беззубый, Агостиньо Рвань и Энрике Рыбина тут же бросились таскать и отбрасывать камни. Употели, но вскоре ниша оказалась расчищенной, и князь, отослав парней в сторону, в благоговении склонился над закутанной в рогожку статуей. Разрезал веревки…

— Господи! — заглянул из-за плеча Егора монах. — Какая странная… Очень похожа на…

— Это она и есть, — шепотом промолвил Вожников. — Не верите, так попробуйте сдвинуть с места.

— Но…

— Ее похитили мавры… не сами, а с помощью того, кого вы называете оборотнем… — Князь не без удовольствия наблюдал за удивленным инквизитором. — Он рыщет где-то неподалеку, здесь, этот маньяк, Нелюдь… Сначала мы изловим его, а затем тайно вернем Моренету в монастырь!

— А почему тайно? — прошептал брат Диего.

— Потому что никто не знает, что Смуглянка похищена, — терпеливо объяснил Вожников. — Никто и не должен знать… кроме тех, кто уже знает. Включая вас, мой друг!

— Обо мне не беспокойтесь, сир, — поклонился монах. — Никто ничего не узнает. Что же касаемо оборотня… или, как вы его назвали, Нелюдя…

— Я знаю, как его взять. Будем ловить, как рыбу!

— На живца? — усмехнулся дон Эстебан.

— На тыквенные семечки!

* * *

Булочник Фиделино, он же — брат Флориан, он же — Нелюдь или просто Существо — неспешно поднимался по узкой тропинке в гору, на перевал Сан-Иглесио, и налетевший ветер развевал его монашескую рясу, которую «брат Флориан» не считал нужным сменить — не на что, да и зачем? Мало ли в этих местах странствующих монахов? Кто к Моренете идет, кто — обратно…

В стороне от дороги, слева, показалось селение — не слишком большое, но и не маленькое, дюжины полторы крытых соломой и терракотового цвета черепицей домов с амбарами и хозяйственными постройками. Имелась даже небольшая, но очень красивая церковь с высокой колокольней, рядом с которой на площади шумел рынок.

Туда-то Нелюдь и завернул — он любил многолюдство, где еще лучше всего спрятаться, как не в толпе? И там же, в толпе, удобнее всего присмотреть очередную жертву… Вот хоть этого славного юношу с аристократически бледным лицом и чудными золотистыми локонами! Какой он худенький, стройный… и, судя по одежде, не из мужиков. И как только такого занесло в эту глухую деревню? Впрочем, как занесло — понятно: как всех — паломник! Ах, какая тонкая шея… Жаль, проклятые мавры отобрали рыцарскую «лапу» с железными когтями… придется так, ножом… чего только не сделаешь во славу животворящего Солнца!

Бледный юноша шел по рынку, не торопясь, приценивался к товарам, что-то покупал по мелочи, а вот громко спросил, не продает ли кто сушеные тыквенные семечки. Ишь ты, тоже любитель, оказывается! Кстати, о семечках… неплохо бы купить.

— Где, вы говорите? За углом, на околице… ага…

На околице! Что ж, тем лучше.

Предчувствуя большую удачу — Солнце останется довольным и сытым! — «брат Флориан» действовал нагло, да и чего было скрываться-то? Просто нагнал бледнолицего парня, улыбнулся открыто и добродушно:

— Семечки покупать идете?

— Угу.

— Я тоже бы горсточку купил — грешным делом, люблю.

— Так идемте, святой отец!

— Святой брат, брат… брат Флориан — таково мое имя.

Идти пришлось недолго — завернули за угол, вот уже и околица, а там, у забора, возле небольшого, набитого тыквенными семечками мешка расположись в лопухах двое — верзила в надвинутой на глаза широкополой соломенной шляпе и неприятный на вид парень с плоским лицом и какими-то неживыми, как у снулой рыбы, глазами.

— Это вы здесь семечки продаете? — подойдя, весело поинтересовался бледнолицый юноша.

— Ну, мы.

— Насыпьте пясточку… и моему спутнику тоже. Ну, — парнишка посмотрел на монаха, — что вы стоите? Берите же! Подставляйте ладони.

«Брат Флориан» протянул руки, парень с рыбьим лицом наклонился к мешку, а его сотоварищ вдруг вскочил на ноги, отбросив шляпу…

Конечно же, Нелюдь сразу почуял неладное, вот только сделать ничего не успел, увидел только летящий в лицо кулак, а дальше — искры… и темнота… блаженная, теплая и словно даже родная.