Неплохо для пятисекундной работы.

Чудовищный рев потряс «Яму» до самого основания. Я как-то сумела повернуть голову…

Я увидела, что Кэрран рвется ко мне. Слон бросился ему наперерез, и лев одним ударом вспорол ему брюхо, промчавшись рядом с ним.

Не стоит торопиться, Ваше Величество, для меня все равно уже слишком поздно.

Март отшвырнул бесполезную рукоять в сторону и вцепился в меня. В его глазах вспыхнула злоба.

Кэрран вновь зарычал. Он почти добралася до «Жнеца», но вдруг Март взмыл в воздух подобно выпущенной стреле.

Когтистая рука льва поймала пустой песок. Он опоздал на полсекунды.

Когда Март взлетел, ветер дунул мне в лицо. Наверное, происходящее было похоже на загробную жизнь, но ведь я-то еще не умерла. В ином мире никто не чувствует боли, а мне было больно.

Боже мой, как же мне больно.

Мы парили над «Ямой», освещенной золотыми лучами солнца, проникающими сквозь окна на крыше.

Я увидела, что только трое ракшасов живыми выбрались с поля боя: Март, Цезарь и Ливи, зажатая в стальной хватке последнего.

Крошечные кусочки кожи оторвались от щеки Марта и зависли вокруг головы «Жнеца». Он выдохнул и внезапно раскололся на тысячу частиц. Они устремились вверх, как мириады бабочек, взлетающих, чтобы исчезнуть в сиянии.

Я увидела нового Марта. Высокого, широкоплечего, с тонкой талией и узкими бедрами. Кожа цвета янтаря натянулась поверх рельефных мускулов. Черные волосы струились до пояса. Его глаза были пронзительно-синими, как кобальт. Два острых сапфира на красивом лице, испорченном высокомерием и хищным ликованием.

Март явно не нуждался в человеческой оболочке.

Он прижал меня к себе, и я увидела на балконе Софию с сияющем топазом в руках. Мы помчались к ней и замерли на уровне ее глаз.

Цезарь не отставал от Марта и очутился рядом с нами.

– Подари мне камень! – приказал Цезарь и протянул руку.

Проклятие «Волчьего алмаза» против «Болванов». Но ведь «Болваны» победят, правда? Да и Март рискует навлечь на себя гнев камня, а не сгрудившихся внизу оборотней.

София судорожно сглотнула.

– Нет, – сказала я.

Толпа под нами возмущенно ревела.

– Подари мне камень, женщина. – Вытатуированные змеи взвились с кожи Цезаря и зашипели.

Она разжала пальцы. Огромная золотая слеза скатилась и упала в лапу Цезаря.

– Он твой, – произнесла София.

Ну и дура.

Ракшасы взлетели выше. Люк в крыше преградил нам путь. Март вытянул руку по направлению к ближайшему окну, и тяжелое оконное стекло разлетелось вдребезги. Каскад переливающихся осколков осыпался на песок.

А мы уже мчались над городом.

Я лежала в золотой клетке в луже собственной крови. Она насквозь пропитала мои волосы, щеку, одежду. Я сделала глубокий вдох, и магия окутала меня. Я чувствовала ее вокруг себя. Она витала надо мной. Она покинула мое тело, но мы были связаны.

Я всегда ощущала магию в своей крови, но никогда так, как в тот момент.

В моем животе еще тлели крошечные искорки, остатки меча Роланда. Они медленно растворялись в моем теле. Его кровь смешалась с моей, высвободив всю мощь: я выжила, но изнывала от боли. Я не шевелилась, сберегая остатки собственных сил. Монотонно бормоча, едва двигая губами, я пыталась подтолкнуть свою плоть к регенерации. Пока мало что получалось, но я продолжала и продолжала. Я не сдамся и так просто не умру.

По крайней мере, постепенно боль притупилась настолько, что глаза перестали слезиться.

Надо мной простирался золотой потолок, окутанный тенями. Величественные стены с полированными резными панелями плавно изгибались, и потому зал, в котором находилась клетка, напоминал пещеру. На гладком плиточном полу были раскиданы яркие бархатные и шелковые подушки. Натараджа, главный представитель Племени в Атланте, попытался обустроить свои апартаменты именно таким образом. Но его покои в «Казино» поблекли по сравнению с роскошью ракшасов.

Всего богатства Натараджи не хватило бы, чтобы купить хотя бы одну деревянную панель со стены этого зала.

Интересно, он набрался идей по украшению интерьера после посещения летающего дворца? В таком случае Племя и ракшасы заключили союз давным-давно. Прямо за моей спиной на узком металлическом пьедестале сверкал «Волчий алмаз».

Два трофея ракшасов: я и камень.

Ну и где твое проклятие, тупой булыжник?

Ровный гул сопровождал мои мысли. Двигатели работали. Пушпака Вимана в действии.

Я постаралась вспомнить недавние события. Похоже, во время полета я потеряла сознание. Когда я очнулась, «Жнецы» уже спланировали на балкон своего дворца, который стоял в пышных джунглях, и Март бросил меня в мою нынешнюю тюрьму.

Теперь я лежала, ни живая, ни мертвая, в клетке, подвешенной в трех футах от пола. Прямо канарейка. Внизу на подушках устроился Март. Он сменил свой костюм вора-домушника на бирюзовые струящиеся одежды, которые оставили его плечи и руки обнаженными. Будто яркие колибри над ним порхали три женщины. Одна омывала его ноги. Вторая расчесывала волосы. Третья держала кубок с напитком. Другие ракшасы расположились вдоль стен, на почтительном расстоянии от Марта, пестрая компания монстров в богатых одеяниях. Некоторые приняли человеческий облик. Кто-то приходил, кто-то покидал зал через арки в стенах.

Март пристально посмотрел на меня своими голубыми глазами – не знающие жалости драгоценные сапфиры, – поднялся, оттолкнул прислужниц и зашагал к клетке. Я перестала бормотать и лежала как тряпичная кукла. Я накопила силы для удара. Едва он откроет дверцу, я сломаю «Жнецу» шею. Его палец дернулся, и в поле моего зрения появилась Ливи. Ее лицо было бледным пятном рядом с янтарной физиономией Марта.

Он заговорил на совершенно незнакомом языке. Напевные гласные мешались с резкими согласными.

– Если ты выживешь, то будешь ему служить, – перевела Ливи. – Если умрешь, они обглодают мясо с твоих костей.

И тогда они станут еще сильнее. Я понятия не имела, как предотвратить приговор. Жаль, я не знаю слова силы для самосожжения…

Март продолжал свою трескотню, сверля меня взглядом.

– Он хочет знать, понимаешь ли ты, что он сказал.

Я должна выжить. Он не оставил мне выбора.

– Ты понимаешь?

Высокомерный урод.

Едва заметная рябь пульсировала в луже моей крови. Никто не обратил на это внимания.

Мой голос оказался хриплым шепотом. Вот и все, на что я была способна.

– Сперва я убью Цезаря. Затем его.

Ливи запнулась.

– Скажи ему.