– Да я не это имела в виду! Понял же, что не это, и все равно язвишь. Он не может не знать, что крысиный яд для тебя не смертелен, и должен был подумать о том, что Тимодии влетит. А ему никакого дела до того, что ей за это будет.

– Зато можно не собирать чемоданы – спятила не вся Светлейшая Ложа, а только ее первый амулетчик, что ни для кого не новость. Надо признать, он силен, если смог закрыться от моих заклинаний. Учту. И какого чворка он за нами шпионил? А ты еще говорила, что я его преследую. Забрался под веранду чайной, не побоявшись пыли, заноз и мышиного помета, с ума сойти… Зинта, сама посуди, кто кого после этого домогается и преследует?!

Если вначале он был зол, как десяток демонов, то теперь успокоился и начал получать удовольствие от ситуации: очередное развлечение. А Тимодия при его появлении сжалась в комок и как будто даже дышать перестала.

– Какую загадку тебе загадал крухутак? – повернувшись к ней, поинтересовался Эдмар.

– Как называется дверь, которую давным-давно открыла я, а закрыла не я, – запинаясь, произнесла девочка.

– О, даже так?.. – он вскинул бровь. – И что ты ответила?

– Сначала, что это когда я родилась… Потом, что Врата Перехода и Врата Хиалы…

– И не угадала, – с задумчивой усмешкой подытожил Тейзург. – Есть еще третьи Врата. Те самые, которые много жизней назад открыла ты, а закрыл с другой стороны кое-кто, кого я тоже знаю. Удивительно, как иногда сходятся и расходятся наши дорожки… Правильный ответ был – Врата Хаоса.

В заплаканных глазах мелькнул ужас.

– Не пугай ее, – вмешалась Зинта, которой тоже на мгновение стало не по себе.

– Да я не пугаю, это естественная защитная реакция – ни ей, ни тебе за Врата Хаоса нельзя, там уцелеет далеко не каждый. Тимодия, ты надеялась выиграть у крухутака?

Она кивнула.

– И о чем бы ты у него спросила?

– Заклинание какое-нибудь, чтобы победить их всех, которые там были и хотели меня съесть…

– Думаешь, они стали бы дожидаться, пока крухутак научит тебя заклинанию? Он связан Условием и не может убить того, кто отгадал его загадки, а на гнупи и прочих это не распространяется. Что же теперь с тобой делать? Ты совершила кражу, покушалась на убийство, убежала из дома, пошла с тухурвой в гости к волшебному народцу – хорошие дети так не поступают… О, придумал – я отдам тебя злому полицейскому.

Тимодия ахнула и прижала к щекам ладошки.

– Эдмар, я же сказала – не пугай ее, хватит! – возмутилась Зинта.

– Пойдешь к нему жить, – Эдмар взял девочку за руку и сдернул с дивана. – У него есть жена и двое детей, надо будет предупредить их, чтобы не вздумали есть твои пирожки. Обожаю изящные решения… И тебе поделом, и полицейскому – пусть теперь этот мерзавец с тобой мучается.

Глаза Тимодии расширились от ужаса.

– Он будет меня бить?..

– Он даже на меня с кулаками набрасывался.

– Пожалуйста, не отдавайте меня ему, не надо!

Посреди гостиной опять возникла нематериальная арка, воздух под ней отливал перламутром – на этот раз не Врата Хиалы, а Врата Перехода.

Зинта поняла, что задумал Эдмар.

– Тимодия, не бойся, этот полицейский – очень хороший человек!

Маг с девочкой исчезли под аркой до того, как она успела это сказать.

Едва тундра подсохла, Салдун Заячья Лапа тронулся в путь и наконец-то добрался до Сновидческих гор. Хорошо, однако, что поспешил – раньше других пришел в Людское Чудовье, много нужных вещей наменял.

Куду, Вабито, Сохнор и Мофну даже здесь, среди людей с юга, выглядели бестолковыми чужаками. Издалека они, пусть возвращаются туда, откуда пришли. Железная змея, которая ползает с грохотом по железной тропе, увезет их домой, а Салдун наконец-то от них избавился.

Распрощавшись с кораблекрушенцами, Заячья Лапа взял бубен, вышел на поросший вереском горный склон и спел песню Великому Белому Псу, чтобы тот не сердился.

Они гуляли кругами. Суно это понял после того, как маленький караван во второй раз поравнялся с мананаговой рощей, где одно из растений напоминало долговязого зеленого великана с воздетыми к небу в молитвенном жесте руками. Мананаги растут на расстоянии друг от друга – вместе и в то же время порознь. Запомнить общий рисунок такого пейзажа для мага с тренированной зрительной памятью дело нетрудное.

Убедившись, что в этот золотой вечерний час он видит точь-в-точь ту же картину, что и вчера в сиянии полдня, только освещение и тени изменились, он украдкой сделал знак Зомару, пришпорил свою лошадь и подъехал к проводнику:

– Это что, я тебя спрашиваю, каналья?

– Дерево, господин, – глуповато осклабился провожатый, когда амулетчик перевел вопрос.

По ученой классификации мананаги – не деревья, пусть и вымахивают до небес, но ладно, пусть будет «дерево».

– И сколько еще мы будем возле него кружить, как муха на нитке?

Не та здесь местность, чтобы двигаться не сворачивая в нужном направлении, ориентируясь по солнцу или следуя подсказкам путеводного амулета. Слишком много в этом краю тенетников, раскинувших свои сети в солнечном мареве, да еще древних развалин, которые лучше обойти стороной. И в придачу гнезда насекомых: издали их можно принять за людские деревни, а вблизи за колонии тесно слепившихся грибов или кучи старых глиняных горшков. Это напоминало странствия по лабиринту: никуда не денешься, будешь ходить извилистыми путями, но оказаться сутки спустя на том месте, которому полагалось бы остаться далеко позади, – уже чересчур.

Проводник оправдывался, призывая в свидетели богов и Пса Забагду. Его улыбка была такой широкой, что болячка на губах начала кровоточить, а глаза, как будто подернутые мутноватой поволокой, оставались безучастными. Зачарован, понял Орвехт. И, видимо, при нем амулет, мешающий стороннему наблюдателю это почувствовать.

– Врешь, каналья! – взревел господин Бровальд. – Привел на старое место – за это тебе деньги уплачены?! Сознавайся, кому нас продал?

Незаметный знак Зомару – и тот, на лету схватив, что от него требуется, принялся перечить:

– Да почем вы знаете, что врет? Может, он зачарованный? Вам, хозяин, лишь бы напуститься на человека и обругать ни за что ни про что!

– Не лезь, прохвост, когда хозяин тебя не спрашивает! – осадил обнаглевшего слугу Бровальд.

Доказательств никаких, зато нужное слово произнесено. Чтобы наверняка определить, зачарован человек или нет, надо быть магом либо ведьмой, однако Орвехт сейчас для окружающих не маг Ложи, а частное лицо, недалекое и склочное.

– Он поклялся Южным Псом Забагдой! – не унимался Зомар, мигом перевоплотившийся в Джахура, словно актер на подмостках. – Люди такими словами не швыряются! Как есть зачарован, потому что смотрит как пень, я не волшебник, но птица я стреляная, а вам, хозяин, лишь бы поругаться! Его нарочно зачаровали, чтобы сбить нас с пути, потому что ваша сестрица, чтоб мне лопнуть, у кого-то богатого в гареме, и вам ее за просто так не отдадут. А этот господин, – он ткнул пальцем в сторону Кебрехта, – что-то казенное и ценное везет, а этому небось кто-то хочет помешать заключить сделку, чтоб он потом всех по миру не пустил, а господин военный нажил врагов, а этим, – он показал на молодых супругов, – задумал отомстить кто-нибудь, кто сам хотел взять ее в жены. Это ж все понятные дела, только я-то зачем с вами тут оказался? Я да он никому не нужны, – Джахур кивнул на парня в матхаве.