— И все-таки это единственная зацепка, которая у нас есть. — Даша решительно отодвинула склонившегося над ней полковника. — На день рождения обычно посторонних не приглашают. Надо только повнимательнее всех рассмотреть…

Полетаев без особого сопротивления отошел от стола.

— А вот это — всегда пожалуйста. Думаю, лет пять-шесть свободных у нас есть.

С хмурой сосредоточенностью Даша просматривала фотографии двухлетней давности. Взгляд, устремленный в экран монитора, тщательно изучал каждый снимок. Но чем веселее были лица на экране монитора, тем печальнее становилась сама исследовательница. Через час от напряжения и безысходности из глаз брызнули слезы.

Полетаев следил за ее страданиями вполглаза.

— Ответь, кого ты хочешь там увидеть?

— Человека, который находится рядом.

— Женщину, мужчину?

— Скорее, женщину. Послышался скептический вздох.

— Насколько мне известно, Самсонов женат и жена ездит с ним во все поездки. Да и секретари у таких людей довольно преданные… Повторяю, украсть паспорт только для того, чтобы по нему кто-то мог поселиться в гостинице, — это какая-то бессмысленная мелочевка. На такое мог пойти только кто-то совершенно безответственный.

— Может быть, дети? — спросила Даша, но тут же отрицательно покачала головой. — Нет, судя по фотографиям, они для этого слишком нудные. Ой, какая дочка у него хорошень… — Конец фразы потонул в каком-то неясном бульканье. Не в силах произнести ни слова, Даша тыкала пальцем в экран компьютера. Полковник и Ксюшка вскочили со своих мест. Две пары глаз уставились на монитор, и тут же раздались два вскрика почти одновременно — в черном фраке, в белоснежной сорочке с отложным воротничком и с бокалом шампанского в руке из-за правого плеча сурового Олега Петровича Самсонова на них поглядывал простодушный парень Леха Веселовский.

— Матерь Божья! — Даша не могла поверить своим глазам. — А этот-то откуда здесь взялся?

— Интересный вопрос. — Наклонившись через ее плечо, полковник принялся внимательно изучать подписи пой фотографиями. — Проклятье! Здесь только описание событий. — В голосе звучала неподдельная злость. — И никаких имен. Рядом уже суетилась Ксюшка.

— А может, он еще где-нибудь засветился? Ищите внимательнее, на других снимках… Может, он где еще спиной стоит?

— Ну-ка, двинь копчиком, — столкнув Дашу со полковник уткнулся в экран и буквально обнюхивал каждый снимок. — Едрит твою через коромысло, да сколько же народу на этом юбилее собралось!

Даша разделила его возмущение:

— Да ужас, как на похоронах. Слушай, но раз этот Леша на банкете Самсонова, да еще в смокинге, тогда получается, что он не простой смертный?

— Откуда мне знать! — раздраженно буркнул полковник. — Может, это его незаконнорожденный сын.

— Не похож, — покачала головой Ксюшка.

— На то он и незаконнорожденный… — попыталась пошутить Даша. — А если его фотографию показать Снежной Королеве? Вдруг она его знает? Ведь Алексей Веселовский клуб как раз посещал, и значит…

Ксюшка возмущенно зафыркала:

— Ой, ну нашли кого спрашивать! Выдру крашеную…

— А почему бы и нет? — Даша пожала плечами. — Она на ресепшине всех видит.

— Я бы ей не то что рецепцию, я бы ей даже метлу не доверила. — Голос девочки звучал со старушечьей сварливостью.

— Почему? — совершенно серьезно поинтересовался Полетаев. Непостижимо, но он определенно испытывал уважение к мнению девятилетнего гроссмейстера по нардам. — Ты ведь даже не разговаривала с ней.

— А мне и не надо, — девочка поджала губы. — Достаточно того, что она выглядит так же, как и та психованная ведьма.

— Какая ведьма? — Даша и Полетаев удивленно воззрились на нее.

— Да Ольга с Урала! — возмутилась Ксюшка непонятливости и ненаблюдательности взрослых — Разве вы не обратили внимания: они словно к одному стилисту ходят. Только эта на белом помешана, а та была — на фиолетовом.

Даша медленно прикрыла глаза. Кровь отлила от конопатых щек.

— Пресвятая Богородица, как же я сразу не догадалась… — простонала она. — Я все не могла понять, почему она на меня так посмотрела… Так знакомо!

Последнее слово она почти прокричала.

— Чего ты не поняла? — осторожно спросил полковник. — Кто на тебя посмотрел?

— Я же тебя несколько раз спрашивала, где я могла ее видеть, — с яростью набросилась Даша на своего напарника. — Вот как только ее прохиндейскую ухмылочку увидела, так сразу поняла: где-то такую я уже встречала. Нет, ты посмотри на нее — харю себе натянула и думает, никто не догадается. И сидит ведь еще зараза, издевается!

Полковник повернулся к младшей:

— Прости, детка, ты не знаешь, с кем твоя сестра сейчас разговаривает? Ксюша пожала плечами:

— Кроме нас здесь вроде больше никого нет.

— Вот это-то меня и пугает. — Девочка поспешила успокоить своего великовозрастного друга:

— Да ладно, сейчас покричит, покричит и сама все объяснит. Что ты, Дашку, что ли, не знаешь?

Их диалог разозлил рыжеволосого детектива еще сильнее.

— А ты-то хорош, — принялась она осыпать полковника упреками, — расселся, уши развесил: спортсменка, комсомолка, красавица… Вот все вы мужики такие — как смазливую тетку увидите, — прямо на глазах тупеете.

— Подожди, ты хочешь сказать… — Полетаев смотрел недоверчиво. — Да нет, на этот раз ты ошибаешься, они совершенно разные. И рост, и возраст.

— Кто? — Даша возмущенно всплеснула руками. — Ты о ком говоришь?

— Ну Королева эта Снежная и Ольга.

— Ольга! Ольга! — Рассвирепевший детектив принялась колотить себя по лбу: — Это Ирина! Ирина Редель пыталась тебя соблазнить в горах Урала.

Полковник растерянно встал. Постояв несколько секунд, подошел к окну, долго молчал, вглядываясь в ночной город.

— Не может быть, — наконец с досадой проговорил он. — Нет, я допускаю, что с помощью косметики можно несколько изменить разрез глаз, подкорректировать линию скул или бровей, но у Редель совершенно иная форма губ — они крупнее и выразительнее. Носогубный треугольник имеет иной рельеф. Глаза более открытые… Да нет, ерунда, Ирина выглядит лет на десять младше. Притом, что, в отличие от Ольги, совершенно не пользуется косметикой.

— Ну надо же, какие мы наблюдательные! — Даша горько рассмеялась. — «Треугольник, рельеф…» Да в любой косметической клинике максимум в два дня тебе так рельеф выровняют, что только держись: и веки подтянут, и губы накачают, и носогубные складки разгладят. Вот от чего она так и не сумела избавиться, так это от своей гадюшной ухмылочки.

— Ну не знаю, — Полетаев выглядел уязвленным. — Я бы не был так уверен. Что же получается она как только вернулась, так сразу побежала себе губы накачивать?