В небольшом царстве Самнии, окрыленный уверенностью, он убедил себя, что вернет Иону, но что-то подсказывало: это невозможно. Нельзя найти ту, кого не увидеть, к кому не прикоснуться и кого не услышать. А значит, поиски даже с силами ведьмы теряли смысл. И вместе с тем смысл теряло все, оставляя после себя пепелище.

«А как же месть?» Но, создав новую боль, старую не приглушить.

Кален сел у старейшего в городке дерева. Он мог проглотить ненависть к Тревису, но свою боль и чувство вины, осознание, что трагедию можно было предотвратить, – ни за что. Он подавится и задохнется. Последнее вызывало в его груди болезненное тепло.

Он никогда не цеплялся за жизнь так, как другие, но сейчас был готов отпустить ее – дайте только шанс.

«Не рановато ли решил умереть?» – спросил его знакомый голос в голове.

Кален почти соскучился по нему.

– Это так странно, – прошептал он себе в колени, упершись в них лбом. – Я никогда не задумывался об этом всерьез и всегда считал глупостью. А теперь…

«Ты сломлен. В такие моменты главное – не переступить черту. Как это у вас называется? Состояние аффекта?»

Кален печально улыбнулся. Ведьма была права, признавал он. Смерть не облегчит жизнь никому и продолжит цепочку боли, которую он не желал передавать.

Стал бы грустить Ариан после его смерти? Возможно, первые десять минут.

А Ларалайн? Она бы проронила пару слез, но не более того.

А Тревис? Он бы, несомненно, разволновался, ведь именно Станли мечтал лишить его жизни.

Кален ошибался: его представления о реакции знакомых были сильно преуменьшены. Будучи живым разумным человеком, он считал себя песчинкой. Исчезнет она или нет – никто не заметит. Он уже готовился к принятию неизбежного, когда услышал фразу, поймавшую его на крючок:

«Ты все еще можешь вернуть свою сестру».

Кален поднял голову и обернулся к дереву. Мысли о смерти, казалось, не посещали его голову никогда.

– О чем ты?

«Душа Ионы застряла между миром живых и мертвых. Это не значит, что вернуть ее нельзя. Вы, современные люди, порой переживаете временную смерть. Как думаешь, где находится душа в это время?»

Кален опустил взгляд. Он никогда не задумывался об этом.

– Хочешь сказать, что есть какое-то измерение, в котором временно задерживаются не живые, но и не мертвые люди?

«Именно, мой милый. Предлагаю сделку: я помогу тебе попасть в этот мрачный мирок и найти Иону, а ты мне – половину своей жизни…»

– Согласен, – от решительного ответа ведьма оторопела.

«Твое твердое намерение заслуживает похвалы. Но ты даже не станешь дослушивать?»

– Я все равно соглашусь, – Хоулмз положил дрожащую ладонь на извилистую кору дерева. – У меня нет другого выхода.

Он услышал добрый смешок.

«Сейчас ты передумаешь. Мой милый, под “половиной жизни” я подразумеваю ровно половину твоего времени каждый день. Двенадцать часов твоя оболочка будет в моем распоряжении, и я буду делать все что душе угодно».

Кален все равно не подумал, что поторопился с решением. Однако ведьма заметила на его лице растерянную задумчивость.

– То есть… я не смогу в это время контролировать себя?

«Именно так».

– Могу я тогда поставить ограничения на то, что ты будешь делать?

Женский хохот эхом пронесся в его голове.

«Мой милый, не ты здесь ставишь ограничения. Но за твою смелость даю тебе право поставить мне запрет на три вещи».

Кален вновь задумался. Первый ответ пришел к нему сразу:

– Не вредить окружающим, если только это не будет вопрос жизни и смерти… – Он взлохматил волосы и наклонился над коленями в позе лотоса. – А второе и третье… Думаю, на этом все. Это самое важное.

«Прекрасно! – пропела ведьма. – А теперь иди в лес, вырой там яму под свой размер, ложись туда и засыпь себя землей. Давай скорее начнем наш обряд».

В другой раз парень счел бы указания безумными. Осталась одна проблема: лопата и, что еще хуже, деньги на лопату.

Размышления его прервали приближающиеся мягкие шаги по шелестящей траве. Обернувшись, Кален увидел перед собой Ариана и Тревиса.

Первое, что почувствовал Кален при виде убийцы матери перед собой, – испуг и недоумение. Второе – разгорающуюся ненависть, лишившую его способности трезво мыслить. Третье – терпение для обретения силы воли. Он должен был использовать ее, чтобы узнать, зачем этот человек, преступник и убийца одного из самых близких ему людей, встал перед ним, спрятав руки в карманах, и теперь смотрел на него с сожалеющим и озадаченным видом.

– Что он делает рядом с тобой? – Кален поднялся на ноги и угрожающе опустил голову, не сводя с Тревиса взгляда. – Как ты смеешь просто так являться ко мне после того, что сделал?

В ярости он ударил по дереву кулаком и услышал, как шипит от боли его новая напарница. Он признавался себе, что не знает, как отныне относиться к Тревису. Все представления о нем смешались.

– Он здесь, чтобы помочь тебе спасти Иону.

Кален прищурился, словно стараясь разглядеть мотивы каждого. От него не ускользнула смена поведения Тревиса: он стал более нервным. Наверняка осознавал, что сомнительный союз провалится уже на этапе переговоров, но Ариан был асом в этом деле, ведь он за две тысячи лет своими речами задурил мозги не одному умному человеку. Только в этот раз Ариан не собирался лгать и даже приукрашивать правду.

– Что за чушь ты несешь? – На глазах Калена выступили слезы. Он подошел к Межвремью вплотную. Тот посмотрел на него пустыми глазами и ответил размеренно:

– Конечно, ты сейчас не понимаешь, но, прошу, дослушай…

– К-как ты можешь говорить мне об этом?! – Кален указал на Тревиса. – Ты же видел, что он сделал! Ты был рядом со мной! Он убил мою мать и поджег мой дом вместе с ее телом. И ты хочешь, чтобы я связался с ним ради спасения моей сестры? Да ты спятил!

Он шагнул назад, чтобы перевести дух, и процедил сквозь зубы:

– Убирайтесь оба. Сейчас же. Если не хочешь, чтобы произошло непоправимое.

– Он сожалеет о том, что сделал. – Лишенный эмоций тон Ариана слышался Калену оскорбительным. Казалось, только его беспокоила смерть Алисы. Для остального мира она была лишь стертой единицей.

Межвремье не понимал его чувств, а притворяться, что понимает и сострадает, больше не мог.

– Сожалеет? – Изумрудные глаза Хоулмза наполнились растерянностью. – Ты понимаешь, как это звучит? Так жалко и дешево. Это как если бы…

– Ты не вернешь свою мать, – Ариан подался вперед, заставляя правнука отступить и внимать ему. – Как и я не смогу вернуть Санни. Я жалею о каждой секунде, которую провел, высмеивая его чувства. Каждую ночь я вижу и ощущаю ту боль, которую он из-за меня перенес. Ночь для меня – пытка, не дающая встретить новый день. Я стал настоящим и больше не могу быть притворным. Действительность меня пугает. Она кошмарна без сладкой лжи. Но я принял ее, потому что время иллюзий упущено. И я смотрю в будущее, которое этому миру обеспечила Иона, и ты, черт возьми, можешь принять реальность, отпустить свою ненависть хотя бы на время и спасти сестру, используя силы врага!