Было еще темно, когда Диггер окончательно проснулся. Он прислушался и уловил далекий звук. Почувствовал его в шаттле.

Голоса.

Пение.

Рядом спала Келли. Диггер осторожно выбрался из-под одеял, но ничего не смог разглядеть изнутри. Он надел защитный костюм и вышел в ночь. Звук доносился со стороны храма.

Он подошел к краю утеса и посмотрел вниз. Там двигались факелы. И раздавалось пение.

Но разглядеть, что происходит, было невозможно.

Насколько он знал гумпов, они не были ранними пташками.

Он вернулся и разбудил Келли.

Пара гумпов в черных капюшонах и мантиях, с факелами, шли за третьим, в белом. Это сразу создало ощущение уже виденного. Вот они снова идут, а где копье? Конечно, вот и оно, его тащит копьеносец.

Толпа увеличилась. Кто-то играл на духовых инструментах, участники шествия пели. Диггер сумел уловить только отдельные слова: «тьма», «справедливость», «ваше величество», «помогите».

Помогите.

Помогите построить новую крышу храма?

Помогите нам в час нужды?

Гумпы образовали плотную толпу. Диггер и Келли предусмотрительно обосновались поодаль.

Три фигуры в мантиях проследовали по одной из дорожек, шагая в ногу, не с военной точностью, но достаточно слаженно. Толпа держалась за их спинами. Диггер прикинул, что там несколько сотен. Они присоединялись к пению, все больше увлекаясь.

Дождь перестал, звезды светили ярко и резко.

Процессия прошла через зеленые насаждения и наконец вышла на песчаный берег. Когда Диггер появился там, находясь далеко позади, трое вожаков сбросили сандалии и сделали несколько шагов в прибое. Они встали полукругом. Тот, что в белом, выглядел старше остальных, и на нем была широкополая белая шляпа.

– Создание...

Зрители притихли. Все они стояли, не заходя в воду.

– ...ночи...

Диггер внезапно вспомнил, что не взял с собой жучок. Он не мог записать это.

– ...уходи...

Земляне подобрались как можно ближе, спускаясь по влажному песку, оставляя следы. Но было слишком темно, чтобы кто-нибудь это заметил.

Шествие смотрело в море...

Нет, на самом деле все смотрели вверх. На черное пятно, спускающееся к горизонту на северо-западе.

– ...в трудную минуту...

Накатила большая волна, и тот, что в белом, качнулся на ее гребне.

Он поднял руки, и ночь онемела. Он постоял несколько секунд, и Диггеру показалось, что он колеблется. Затем он сделал шаг или два вперед. Копьеносец появился рядом с ним и протянул копье. «Белый» взял его и воздел. Его губы шевелились. Дрожали.

С каждым мгновением подходили все новые гумпы, одни со стороны храма, другие – с берега. Но все они молчали.

«Белый» нацелил копье в сторону Омеги, несколько раз взмахнул им и протянул оружие одному из спутников. Диггер с нарастающим ужасом смотрел, как старик зашагал в море; его мантия колыхалась на воде, пока он сам не закачался на волнах. Тогда он поплыл, борясь с приливом. Море пыталось вернуть его, но он упрямо греб и наконец выбрался из полосы прибоя.

Несколько минут он продолжал плыть.

И исчез.

Тот, кто получил копье, сорвал с себя верхнюю одежду, под которой оказалась белая мантия с капюшоном. Он поднял оружие над головой и призвал Тариса, защитника мира.

– Мы просим тебя принять нашу (непонятно). И защитить нас от Т’Клот. – Дыра. Омега. – Малио доставит нашу просьбу в твои божественные чертоги. Молим тебя, услышь, и протяни нам руку в этот трудный час.

Религия – это как рождение детей, или как прием лекарства, или как еда, или как любое из тысячи совершенно рациональных действий людей. В небольших дозах она очень полезна. Главное – не перебарщивать.

Грегори Макаллистер. «Скользкий склон». «Вольный издатель». 2227 год.

Минуло шесть месяцев и три дня. Коллингдэйл полагал, что к этому времени его люди полезут на стену. Но все было хорошо. Правда, первоначальный энтузиазм поутих, но, возможно, из-за того, что из потока данных с «Дженкинса» можно было выудить не так уж много новой информации. В общем, лингвисты составили исчерпывающий словарь и разобрались с синтаксисом. С тех пор освоение языка свелось, главным образом, к вопросам произношения и нюансам.

Едва они добились успеха, Джуди вернулась к требованию говорить исключительно на языке гумпов. Это ограничение давало некоторые серьезные преимущества, но быстро потеряло свою первоначальную привлекательность и, несмотря на предыдущие компромиссы, осложнило отношения между широни кулп и остальными пассажирами. Это была не лучшая затея для беспересадочного полета рекордной продолжительности. Так что лингвисты продолжали ограничиваться языком гумпов в рабочей комнате, а остальные могли свободно разговаривать на любом языке, с условием, что язык гумпов будут считать родным и использовать в качестве основного.

Это отлично работало.

Короткие стычки прекратились, шутки на языке гумпов стали менее язвительными, и Коллингдэйл заметил, что экипаж и пассажиры меньше обижаются на них с Джуди.

Ладно. Дело хозяйское. Но, как он объяснял Алекс и еще кое-кому, Джуди делала свою работу, а языковая политика – лучший способ добиться результата.

Лингвисты выбрали из библиотечных материалов серию афоризмов и вывесили их на стене в рабочей комнате.

Будь справедлив к ближнему своему.

Помогай слабому.

Будь добр со всеми.

Всех призывали пополнять коллекцию, и Коллингдэйл наконец нацарапал фразу, на которую наткнулся в сборнике поучений Омара Кум (Его имя вызвало улыбку. Есть ли где-нибудь гумпы по имени Фрэнк? Или Гарриет?)

Принцип, который Дэвид добавил в свою коллекцию: «Не принимай жалоб без доказательств».

Ему понравилось это. Чем докажешь? Я из Миссури[3].

Какой мирной оказалась бы история его собственной планеты, будь этот принцип принят повсеместно? Однако именно эти существа совершали обряд экзорцизма и позволили своему собрату уйти в море в попытке прогнать облако. Не потребовался долгий анализ, чтобы убедиться – идиотская церемония, которую наблюдал Диггер, была именно тем, чем казалась.