стола, так со стола. Забрала листы с заключением, оставив вместо них заявление. Обернувшийся Воронцов как раз застал этот момент.

— Что это, Кира? — не успела и моргнуть, как бумага оказалась в руках начальника.

— Как я и говорила. Заявление. Подпишите?

Кирилл тут же нашел бумагу менее интересной, чем моя персона. Посмотрел так, как любил — оценивающе, ища малейший намек на сомнения.

— Значит, вы говорили серьезно.

— Конечно, — кивнула я. — Что-то позволило вам сомневаться в моих словах?

Воронцов хмыкнул.

— Мне казалось, вы пытаетесь самоутвердиться и набить себе цену. Ваше эмоциональное выступление больше походило на браваду и хвастовство маленькой девочки, чем на принятие взвешенного решения.

— Нет, Кирилл Романович, вы снова ошиблись, — мягко улыбнулась я.

Сейчас начальник больше не казался мне страшным и строгим, хотя и гонял меня все утро. Казалось, я действительно смогла его обыграть — до последнего он думал, что я буду цепляться за это место. И я понимала, почему. Я ведь и правда показывала, как мне нравится работать и насколько я держусь за должность. А вчерашняя выходка выглядела по — детски глупо. Ничем я была не лучше той же Лины, что только что пыталась добиться неизвестно чего.

Я поняла слова Надежды слишком буквально. Не то она имела в виду. Впрочем, сделанного не вернешь, так что остается лишь дать себе зарок на будущее.

— Великолепный ход. Я подпишу ваше заявление, Кира. Но у меня есть для вас весьма заманчивое предложение.

— Слушаю, — решила подыграть я. В любом случае если бы я захотела, то уволилась и так. Не стал бы он меня удерживать насильно, не так ли? Не велика персона. Но с детства я любопытна не в меру.

— Подписать ваше заявление я обязан. Однако, у вас есть шанс получить от меня рекомендации, с которыми вас с руками оторвут в любой юридической фирме.

— Не похоже на вас, — покачала головой я. — В чем ваша выгода? Не поверю, что вы занимаетесь благотворительностью.

— Никакой благотворительности. Только расчет и новая игра. По правилам, известным нам обоим. Вы же настаивали, что вы профессионал, а я вижу в вас только красивую девочку, — усмехнулся Воронцов. — Кроме того, вы упрекнули меня в том, что я трус, бесчувственный сноб и обидчивый мальчик. И на вашу беду, эти слова меня задели. Я мог бы пропустить их мимо ушей, если бы они исходили от человека, не наделенными данными качествами. Однако вы ничем не лучше меня. Ваши тараканы дадут фору моим.

Воронцов замолчал, придавая наступившей паузе драматизм.

— Я дам вам свои рекомендации, если вы докажете, что не просто так просиживали четыре года в университете. Секретарь из вас отличный, а юрист? Вы же претендуете на эту должность? На две недели должность помощника юриста ваша. Кроме того, экзаменом для вас станет представление интересов моего клиента в суде. Выиграете дело — получите то, что хотите. Проиграете… в таком случае вы не устроитесь ни в одну юридическую фирму в этом городе.

Начальник оказался доволен произведенным эффектом. Я не просто удивилась, а оказалась несколько шокирована. Он с ума сошел?! Ладно еще должность помощника юриста… но какой из меня представитель?! И еще это условие. Уверена ведь, если проиграю, то мне даже в суд дорога заказана.

И все-таки нашла силы взять себя в руки.

— И это игра на равных? — удивленно приподняла брови.

— Именно так. Докажите, что у вас есть не только смазливое личико и длинные волосы, но и голова на плечах. Вы ведь профессионал и дипломированный юрист, а не секретарша.

— А если я откажусь от вашего предложения? — не могла не спросить.

— Спокойно уходите через две недели, — пожал он плечами. — Идете пытать счастье в суд, какую — нибудь замшелую конторку или куда ваша душа пожелает. Но тогда все ваши слова оказываются ложью, а я не люблю лгунов и хвастунов, Кира. Вам следует это знать.

Конечно, Воронцов знал, что предлагает мне действительно сладкий кусочек. Точнее, бесплатный кусочек сыра. Но не захлопнется ли мышеловка, когда любопытная мышь попробует получить желаемое? Начальник знал, что мне будет практически невозможно отказаться. А всему виной мой вчерашний порыв… как же, выставила себя профессионалом и специалистом. Теперь расплачивайся, Ржевская. Всегда надо думать, а только потом говорить.

— В чем подвох, Кирилл Романович? Я не вижу выгоды для вас во всем этом.

— Я даю вам шанс ответить за свои слова. Подвоха нет. Не считая того, что у меня будет две недели на ваше обучение. И…

— И? — поддалась на провокацию я.

— Вы будете только ночевать дома, Кира. Во время моего нахождения в офисе и на переговорах — вы — моя тень и обязаны всегда присутствовать рядом со мной. По рукам?

И Воронцов протянул мне ладонь.

Скептически посмотрела на его руку. Отказаться — значит, крах моей репутации. Если приму и выиграю, то это будет настоящим подарком судьбы. Проиграю… ну что же, всегда хотела переехать жить поближе к морю.

— У меня тоже есть условие, Кирилл Романович, — раз уж играть, то играть по — крупному.

— Я весь во внимании, — неподдельно удивился Воронцов.

Он ведь совсем не обязан меня слушать. Но сам же сказать, что мы равны.

— От вас требуется абсолютная честность и искренность. Никаких попыток подставить меня. Кроме того, на любой мой вопрос мы будете отвечать доходчиво и полно.

— На любой ваш вопрос в профессиональной сфере? — ухмыльнулся начальник.

— На любой, — додавила я. — Я должна быть уверена, что вам можно доверять.

Откажется? Не — е — е — ет. Я ведь тоже задела его. Да и эту игру он сам предложил. Никто его за язык не тянул. Вряд ли откажется от своих слов.

— Я согласен. Но в таком случае от вас требуется то же самое.

Хитрый жук! И все-таки я пожалею о своем решении… но кто не рискует, тот не пьет шампанского? Эти две недели станут моим прорывом на поприще юриспруденции. Об асфальт разобьюсь, но не упаду в грязь лицом. Нет, только не сейчас, когда жизнь подкинула мне подарок. Пусть и подарок оказался в шипастой обертке.

— По рукам, — улыбнулась я и вложила свою ладонь в руку Воронцова.

Он осторожно сжал ее, закрепляя договор формальным жестом, и погладил большим пальцем по запястью, прежде чем отпустить.

— Почему у меня ощущение, что я заключила сделку с дьяволом? — едва слышно прошептала я.

— Я не дьявол, — хмыкнул Воронцов. — Я хуже.

— Хорошая шутка, — тут же отозвалась я, в глубине души понимая, что никакая это не шутка. Усмешка начальника