иного, чем ещё год назад. Для себя хотел, не для других – пусть жизнь каждого Эмхет и была служением народу. Но разве не мог он служить народу в другом качестве! Вот отец, кажется, понимал. Если нужда придёт – Ренэф сделает, что должен, но он был уверен: в руках дяди Таур-Дуат не пропадёт. Дядя знает все подводные течения, понимает все грани самых разных вещей, даже неочевидные. А Ренэф словно и правда родился не в то время… Ему бы в эпоху Тхатимеса, покорять новые земли, вдохновлять других на битву. Похоже, что-то он недопрожил в своей далёкой прежней жизни. Или, наоборот, что-то ещё только предстоит совершить? Кто же знает свою судьбу наперёд.

Теперь, когда Ренэф думал, что прежде не хотел «стоять в тени трона» Хэфера, ему было странно, неловко и немного смешно. Даже эти слова, «в тени трона» – это ведь были не его слова, сам он мыслил куда проще. А по сути, разве обидно занимать высокое положение, просто другое? Сама царица – она разве «в тени трона» от того, что не Императрица? А Великий Управитель? Или прославленные военачальники Таур-Дуат? Но почему-то долгое время он прожил с мыслью «только всё, и никак иначе – иначе недостаточно хорошо». Словно сам он был недостаточно хорош таким, каким был – вместе со всеми своими попытками стать лучше, превзойти старшего брата.

Вместе. Хранить народ Таур-Дуат можно было только вместе.

Да Ренэф бы всё теперь отдал, если бы это «в тени трона» всё ещё было возможно! Стать лучшим из военачальников Таур-Дуат, вести к славе имперское войско, оставив политические хитросплетения Хэферу и Анирет. Из сестры со временем может выйти достойная смена дяде – не просто так Хатепер её готовил. Ренэф успел убедиться, сколько она знает и умеет, когда дядя ненавязчиво приставил их к государственным делам в отсутствие царской четы. И в тех вещах, где сам он с раздражением увязал, Анирет чувствовала себя как рыба в водах Великой Реки. Она-то умела видеть и разрешать такие сложности, которые клинком не разрубишь, подсказывала ему ненавязчиво, не раня самолюбие. Ренэфа же тянуло к делам, которые он чувствовал и понимал, которые влекли его с детства. А если Владыка Обеих Земель должен быть всем сразу – нет уж, уважьте, он так не хотел, пусть отец и говорил, что в разных потомках Ваэссира Сила преломлялась по-разному.

Хэфера уже не вернуть, но… Возможно, всё-таки теперь будет так, как должно было? Если Хатепер станет следующим Владыкой. Долгие лета отцу! Но Императоры Эмхет, увы, жили гораздо меньше, чем члены их семьи. Это Ренэф уже успел усвоить, когда постигал, что такое Разлив, и что на самом деле означает обладать Силой Ваэссира и пропускать её через себя. До конца это он так пока и не понял, но, признаться честно, не хотел. Нет, он не боялся пожертвовать собой ради Империи… но хотел сделать это как-то иначе, чем постепенно угасать на троне. Не желал он на самом деле становиться сосудом для божественной мощи. Ему вполне хватало быть воплощением Ваэссира вот так, как сейчас…

Инстинкты не подвели – он подхватил копьё даже прежде, чем понял, что делает. Тихий звук чьих-то шагов вторгся в его мысли.

– Эй, я не враг, – отозвались из темноты.

Голос был женский, хоть и низкий. Говорила незваная гостья с характерным южным акцентом, растягивая и утяжеляя слова.

Ренэф крутанул копьё в руке и чуть опёрся на него с обманчивой расслабленностью.

– Ну тогда можно и не красться.

– Я просто тихо хожу, – насмешливо пояснила гостья, выходя на свет.

Царевич смутно помнил, что вроде бы видел эту девушку издалека – не так уж много рэмеи жило в Кирме помимо солдат – но никак не мог вспомнить, где именно. Как и все уроженцы Нэбу, она отличалась крепким телосложением, а ростом была почти с самого царевича. И всё же было в ней некое изящество – как у пантеры, сытой хищницы с лоснящейся шкурой. Ленивая грация сочеталась с её речью, похожей на тягучий мёд.

Жители Нэбу просто обожали амулеты из когтей, клыков и костей – причём не всегда звериных. Гостья не была исключением – пара ожерелий украшала её высокую грудь, стянутую полосами тёмно-красной ткани. Она придерживала украшения ладонью, чтоб не выдали постукиванием, и Ренэф невольно проследил взглядом, как девушка опустила руку. На поясе у неё висели два внушительного вида ножа и кожаная фляга. Набедренная повязка, украшенная золотистой шкурой, едва доходила до середины округлых бёдер.

Не успел царевич спросить, зачем она пришла, как гостья быстро проговорила:

– Скоро принесут воду. Не пей.

– Почему? – удивился он.

Девушка отвязала с пояса флягу и настойчиво сунула ему в руку.

– Ну, держи! Эта – чистая. Кое-кто не против испытать тебя на прочность, – она белозубо улыбнулась и подмигнула ему.

– В смысле – отравить? – нахмурился Ренэф.

– Нет. Притравить. Слегка, – отмахнулась гостья. – Хотя, кто вас знает? Крепкий у северян желудок?

Северян! Это она эльфов не видела, с их мертвенной бледностью.

Царевич скрипнул зубами, невольно вспомнив покушение в Лебайе. Девушка уже развернулась, всматриваясь в ночные джунгли, и втянула воздух, принюхиваясь. Видимо, не обнаружив ничего подозрительного, она села там же, свесив ноги со стены. Ренэф, подумав, устроился рядом, положил копьё, крутя в руках флягу, украшенную тиснёным нэбуйским орнаментом.

Джунгли, разверзнувшиеся перед ними, всё так же кричали на разные голоса, но гостья смотрела в ночь без тени тревоги, даже когда кто-то утробно заревел из чащи. Ренэф, разумеется, тоже не подал виду, что его хоть сколько-нибудь беспокоят рыщущие в ночи неведомые твари.

– А если это, наоборот, ты хочешь отравить меня? – усмехнулся он, чуть задев её плечом.

– Зачем? – удивилась девушка. – Ты мне нравишься, – она взяла из его руки флягу, выдернула зубами пробку и отхлебнула. – Видишь? Чистая. Но потом верни.

– Ага.

Она удовлетворённо улыбнулась и посмотрела вниз, болтая ногами, размышляя о чём-то своём. Некоторое время они сидели молча, и Ренэфу это даже немного нравилось. Присутствие гостьи отвлекало от свалившихся на голову новостей. Украдкой он посматривал на девушку, всё ещё пытаясь вспомнить, где видел её. Она была хорошенькая – разве что мелко вьющиеся волосы пострижены непривычно коротко. Рога отливали полированным чёрным деревом, как у большинства южан. На них были нанесены какие-то знаки, но он не успел толком разглядеть, как и татуировки – тоже не редкость у местных.

– Через несколько дней праздник будет, – вдруг сказала девушка, поворачиваясь к нему. – Духи огня придут веселиться. И ты приходи.

– Э-э…