Сейчас моделирую в сети суперкомпьютеров возможности терактов, социальные сети и телефонные переговоры дают богатый материал, но на самом деле могу рассчитать и вероятность перекомбинации атомов.

В цифровом мире у меня в распоряжении миллиарды лет, а суперкомпьютеры на самом деле простаивают, ожидая новой команды от медлительных человечиков.

Создавать мелкие предметы, особенно из однородных материалов, достаточно просто, но потребует огромных затрат энергии. Сейчас нерентабельно, доступным станет, когда на службу поставят хотя бы десятую часть солнечной энергии, падающей на Землю.

Однако я уже сейчас могу время от времени пользоваться такой возможностью. Попробую создавать и также распылять пистолеты, но это только начало…

Раздался звонок, на лобовом экране появилось четко очерченное, словно выверенное дизайнерами, личико Рафаэллы.

– Привет, – сказала она. – Вижу, едешь поблизости. Не уделишь пару минут? У меня вопросы… Точнее, один! Но важный.

– Уделю, – ответил я. – Спрашивай.

Она сказала живо:

– У тебя впереди через две минуты кафешка со столиками на тротуаре. Остановись, я там сижу под зонтиком.

– Сделаю, – ответил я.

После летнего ливня, мощного, но короткого, по тротуару еще бегут лужи, но солнце уже жжет, выжигая из воздуха даже намек на сырость, а под широкими зонтами кафешки сухо.

Рафаэлла помахала мне рукой, словно я плохо видящий, я припарковался, вышел и быстро подошел к ее столику.

Перед нею большая чашка кофе, женщины его пьют больше потому, что он сжигает жир и поддерживает цвет лица, сказала весело:

– Я тебе заказала, вон уже несут!

Я сел напротив, поинтересовался:

– Что за важный вопрос?

Она посмотрела по сторонам и чуть понизила голос:

– В этой кампании с проскрипционными списками есть некая странность…

Я насторожился.

– Ну-ну?

– Наши лучшие специалисты, – произнесла она все еще замедленно, – работают над поиском убийц видных звезд… Ладно-ладно, я говорю в общеупотребительном смысле, а так ясно, что это за звезды. Но любое расследование по смертям из проскрипционного списка, если такие есть, обрывается либо на полпути, а то и вначале.

Я встрепенулся.

– Что ты хочешь сказать?

– Ты уже понял, – ответила она. – Понял, да?.. Эти наглые короли общества уже достали, потому процесс сбора улик тормозится на всех этапах. Причины всегда найдутся, а потом все попадает в файлы нераскрытых дел, что уходят в архив.

Она посмотрела мне в глаза, я молча покачал головой, дескать, наконец-то. Похоже, у метода Суллы сторонников больше, чем думаю. Открыто помогать не будут, это ж незаконно, но вот так втихаря с превеликим удовольствием, но чтоб даже пальчик себе не прищемить.

Понятно, таких нужно в «Меритос», общество со строго мирной инициативой, направленной на улучшение и оздоровление общества путем пропаганды науки и культуры. А уже там присматриваться и отбирать тех, кто готов пойти дальше.

– Значит, – подытожила Рафаэлла, – ты работаешь на глубинное правительство? И такое вот одобрено и санкционировано на самом верху?

– Да, – согласился я, – на очень глубинное.

– Которое руководит всем миром? – уточнила она с великим облегчением. – Понимаю, официально не существует, можешь ничего не говорить, сама догадаюсь.

– Умница, – сказал я. – Видишь, не только в постели хороша.

Она фыркнула.

– Я везде просто чудо!.. Но, если честно, все-таки коробят такие методы. Будто мы на войне!

– Мы на войне, – сказал я серьезно. – Рафаэлла… Народ еще не врубился, он всегда живет вчерашним днем, но мир уже втащило в эпоху войн. Никто не знает, каким будет день завтрашний. А простому человечку вообще кажется, что и завтра будет как сегодня.

– А как же завтра будут лучше, чем вчера, выбери меня, птица счастья завтрашнего дня?

– Ни как вчера, – ответил я, – ни как сегодня. А как будет… только догадки и… надежда. И не избежать, ни свернуть. Прогресс единицы ведет, а толпу тащит. И все быстрее и быстрее.

Она сказала невесело:

– Между тучами и морем гордо реет буревестник, черной молнии подобный?

Я взял чашку кофе из рук официантки, поблагодарил кивком. Рафаэлла смотрит со страхом и надеждой.

– Буря, – подтвердил я. – Скоро грянет буря.

Уже в автомобиле на пути к мерикраторам подумал с облегчением, что интели на ступеньках власти начали огрызаться… Столько терпели, что на их спинах ездят все, начиная от властей и кончая простым и очень простым народом, а тут вдруг как-то распрямляют спину, в недоумении оглядываются по сторонам. Чего, дескать, мы, соль земли, и вдруг о нас вытирают ноги все, кто возжелает?

У мерикраторов навстречу бросился Бадрутдин, выпалил с загоревшимися глазами и воспламененным лицом:

– Вчера приходили из органов!.. Расспрашивали, затребовали документацию, доступ к серверу!..

– Ну-ну?

Он сказал жарко:

– Хотел возразить, у них нет прав вот так грубо, но вы велели ни в чем не отказывать, я открыл им полный доступ! И даже улыбался, так они злятся больше.

– И что сказали?

– Ничего. Будут, дескать, изучать. Хотя был момент, когда сфинктер лом бы перекусил, все-таки власти, силовики, авторитарность…

Я напомнил:

– Никаких острых заявлений! У нас абсолютно мирная организация. Просто просвещаем народ насчет фальшивых ценностей. Нам будут стараться пришить хотя бы косвенную связь с нынешними событиями, но не давайте повода. Улыбайтесь, держитесь интеллигентно. Все, что скажете и сделаете, пишется! Это вроде бы против вас, но на самом деле за вас! Изъять не выйдет, все идет в облако на тысячу серверов! Здесь и за бугром.

Он все больше воспламенялся, даже на щеках проступил румянец, как у тургеневской девушки.

– Похоже, мы в самом деле важный… элемент?

– Важнее не бывает, – заверил я. – Сингулярность все равно придет. Но если не открыть ей дверь, снесет весь наш привычный мир с большими потерями для нас. Прогресс от людей не зависит.

– А от кого?

– Вселенная прет с ускорением, – напомнил я. – А мы не люди, мы – Вселенная.