– Нет, но я женщина, читаю по твоему бесстрастному лицу. Мы успели хлебнуть этого счастья, больше не надо. Теперь даже секс – простое удовлетворение физиологической потребности, а не что-то особенное, таинственное и запретное. Не жгучая тайна, как говорил Куприн. И нас это устраивает.

Я сказал с неловкостью:

– Вообще-то… комфорт и спокойствие мы ставим выше, ты права.

Она грустно улыбнулась.

– Стареем?

Я покачал головой.

– Весь наш вид стареет. И опасно быстро. Зато из-за любви не начинаются войны.

Она обронила невесело:

– Все равно начинаются. Хорошо, что планета большая.

– Совсем недавно, – сказал я, вспомнив свои школьные годы, – нам говорили, что на Земле уже два миллиарда человек! Это огромная цифра, еще в средние века было несколько миллионов. И вот сейчас уже выше восьми миллиардов. А теснота раздражает даже тех, кто вроде бы ее не замечает. Как тут не воевать?

Манипуляторы выдвинулись из нор, ловко разделили яичницу на три равные части, переложили на тарелочки из сложенной стопки и добавили из холодильника зелени с чем-то похожим на гречневую кашу.

Я поднялся и переставил все на кухонный стол, манипуляторам не дотянуться, а роботы-помощники хоть уже и поступили в продажу, но ценой в автомобиль премиального класса, Маргарита с ее зарплатой явно не потянет.

Рафаэлла обернулась в сторону кухни, крикнула звонко:

– Марго, завтрак на столе!.. Остывает!

– Бегу, – донесся голос Маргариты, она вошла следом, уже одетая и накрашенная в стиле леди. – Вкусно пахнет! Алиса, три кофе!.. Кому какой?

– Мне покрепче, – ответила Рафаэлла. – Чувствую, день будет еще тот денек.

– Тебе, Берлог?

– Какой дашь, – ответил я. – Мне тут объяснили, что мужчина в современном мире должен слушаться женщин денно и особенно нощно.

Они переглянулись с понимающими усмешками, а когда автомат выдал три чашки с горячим кофе, Маргарита по-хозяйски забрала их с подноса и расставила перед нами, то есть вкусы Рафаэллы знает, как и свои, а мужчина пусть лопает и пьет то, что дают ему в мисочке.

Мелькнула мысль, что в старое доброе время, откуда я родом, такое вот и не представить, чтобы вот так заехали к ее подруге, с которой я уже переспал и вроде бы считаюсь ее бойфрендом, и после «дрась-те» завалились к ней в постель.

Правда, тройнячки бывали и у нас, но как нечто экстримное, а не вот так просто и обыденно, даже разочаровывает, словно совершил не великое преступление против нравственности и порядка, а украл у зазевавшегося продавца порцию самого дешевого мороженого.

Рафаэлла подхватилась первой.

– Все, уже опаздываю! А еще нужно придумать, как отбрехаться. Увидимся!

Я взглянул с неловкостью, все-таки я хоть и с фигурой современного самца, что и одевается по моде, и в качалку ходит, но внутри средневековый тип. Хотя уже вязался с обеими, но все-таки как-то не совсем… вообще-то эти они вязались со мной, тогда все выглядит иначе, и шаркать ножкой нечего, это оно само шаркается.

Маргарита оперла локти о столешницу, а подбородок опустила на скрещенные пальцы рук. Взгляд ее был внимательный и, как мне показалось, сочувствующий.

– Хорошая у меня подруга, – произнесла она. – Я рада, что зацепила именно тебя.

Я пробормотал:

– Ну да, рада…

– Рада, – повторила она с едва заметным нажимом. – Вас, последних настоящих самцов, все равно тянет на сторону, вас не удержать, мог бы связаться с какими-то шалавами, среди них есть очень яркие…

– Не мог, – возразил я чуть увереннее. – Я не самец, хоть и самец, но это в последнюю очередь. Вы обе классные!.. Красивые, умные и правильные, я даже чуточку загордился, что выбрали для пользования меня…

Она поморщилась.

– Ну и словцо ты выбрал!

Я ответил с неловкостью:

– Да это чтоб снизить патетику Когда попадаешь на скользкий лед, начинаешь острить над собой первым.

Она не отрывала от меня пристального взгляда.

– Говорят, искусственный интеллект научился в разговоре имитировать человека, уже не отличишь! А вот с тобой все наоборот…

– В каком смысле?

Она пояснила:

– Ты человек, даже в постели также ленив, как все мужчины. Но почему не покидает ощущение, что ты и есть искусственный интеллект?

Я грустно усмехнулся.

– Потому что не болею за футбол и не смотрю бои ММА?.. Не выезжаю в выходные жарить шашлычки?.. Или потому что для меня трахнуть жену соседа не бог весть какое счастье в жизни?

– И это тоже, – ответила она так же мирно. – Правда, ты итээровец, вы все постоянно в контакте с опекаемым вами искусственным интеллектом… и похоже, уже начали сращиваться с ним?

Я подумал, кивнул.

– Да, что-то близко. Что-то даем ему, но что-то от него берем и для себя.

– Это опасно, – сказала она с той уверенностью во всем изрекаемом, как говорят все далекие от темы люди.

Я сдвинул плечами. Конечно, это она должна сказать, человек бы не выжил в каменном веке, если бы не подозревал везде опасность. И не только человек, это свойство всех форм жизни. В первую очередь рассматривает, насколько впереди опасно, все равно же пойдем туда, потому нужно быть наготове…

– Рискнем, – сообщил я. – Иначе застой и медленное умирание. Мне тоже пора, Маргарита. Спешит весь мир, а мы, итээровцы, вообще на последних метрах стометровки!

Она поднялась со мной, рослая и стройная. Я засмотрелся на ее высокую грудь в распахнутом халате, так надо, молчаливые комплименты еще ценнее, чем сказанные, они искреннее.

Маргарита довольно улыбнулась, проводила меня до двери, обняла и поцеловала в губы.

Халат распахнулся, я ощутил горячее зовущее тело, с показным усилием отодвинулся.

– Эх… все, убегаю!

В лифте и даже в подкатившем к подъезду авто я еще чувствовал ее горячее тело. Конечно, прикидывался, как без этого, но не так уж очень, в самом деле хотелось потискать, помять, а затем и вовсе копульнуть. Похоже, в мое виртуализированное тело хорошо проросли нервные нити, которые я так старательно копировал из учебника по анатомии. Сигналы, как вижу, идут по ним ясные и даже слишком четкие, пока еще не забитые помехами.

Но холодная ясная мысль быстро оттеснила эти хтонические позывы за горизонт, а во весь гигантский рост высветился неотложный вопрос насчет проскрипционного списка.

Не дело просто выхватывать имена тех, кто на слуху, так называемых «звезд», что на самом деле гнилушки, призрачным светом уводящие молодежь, да и не только молодежь, с правильного пути.

Какая-то хитрая сволочь сумела навязать простому и бесхитростному народу, который сам думать не любит, такое яркое название, как «звезды», по отношению к этим абсолютно вредоносным существам.

И пусть большинство из них действуют в рамках закона,