— Постойте же. Дайте я вам хоть еды в дорогу соберу.

Но Сарвилла уже было не остановить. Он надел свой потрепанный обесцвеченный плащ, взял палку, без которой уже не мог представить себя идущим по Змеиному тракту, еще несколько раз душевно поблагодарил девушку за приют и вышел в дверь.

Солнечная промозглая погода щипала лицо, но не обдавала лютым морозом. Снег продолжал валить, до сих пор засыпая узкую, но почему-то протоптанную дорожку к хате Риты.

— Далеко собрался, одноглазый? — послышался старческий, но сильный голос. — Ты Ритку Недоумщицу можешь хоть сколько вокруг пальца водить. Да нас только с ней в один ряд не ставь.

Сарвилл поднял голову. Перед хатой стояла толпа крестьян. Все они были настроены решительно и держали наготове вилы, палки, серпы, косы и другие инструменты, предназначенные для работы в полях. Он осмотрел всех открытым глазом. Пожилой, но крепкий старик, стоящий на шаг впереди остальных, ухмыльнулся.

— А ну, глаз покажи, чтобы все убедились, кто ты таков и откуда! — рявкнул он, раскачивая косу в руках.

Странник помедлил, затем пошел вперед, будто бы не заметил жителей Столога, пока не уткнулся в два здоровенных плеча, плотно прижатых друг к другу и преградивших ему путь. Небольшим усилием он разнял мускулистые плечи и прошел дальше, вызвав за своей спиной аккомпанемент из зловещих усмешек. Сарвилл слышал, как колотится его сердце, но вместо того, чтобы заглушить его взмахом меча, он клялся про себя, что не прольет сегодня крови невинных.

Через пару шагов ему в голову прилетело что-то тяжелое — странник почувствовал, как струйка теплой крови просочилась с макушки и утекла за шиворот. Он на мгновение остановился, проглотил боль и сделал следующий шаг. Снова камень. На этот раз поменьше и под лопатку. Мышцы смягчили острые края булыжника.

Медведь глубоко вдохнул и стал шагать чуть быстрее, подгоняемый теперь целым градом из больших, средних и маленьких камушков. Он прикрывал голову рукой, в которой держал меч, и, не поднимая глаз с земли, продолжал идти, пока не уткнулся в человека, вставшего перед ним столбом и ударившего его палкой. Страннику пришлось попятиться назад, подчинившись пронзительной боли, впившейся гвоздем в его плечо. Он выглянул из-под капюшона.

Вокруг хихикали взрослые и дети. Старики кидали ругательства вслед за камнями, женщины испуганно прятались за спинами своих мужчин, а те дети, что были постарше, подбегали и плевали в незнакомца, пытаясь со всей силы пнуть по тем местам, которые были недосягаемы для их камней. Взяв неизвестного в живое кольцо, жители Столога одним совершенно единым голосом Рогара Вековечного усмехались над Сарвиллом и подчиняли его своей воле. Странник смиренно упал на колени.

— Оставьте его! Во имя Касандры! — Рита принялась расталкивать собравшуюся перед ее домом толпу.

Тут же сзади ее схватил какой-то бугай и приподнял над землей, чтобы девушка не смогла дотянуться ни до чего ни руками, ни ногами.

— Шалава! Давно не пробовала настоящего мужика. Развлеки ее, Вадыль, — сказал старик, которого слушались крестьяне.

Бугай улыбнулся и утащил брыкающуюся в истерике женщину обратно в дом. В приоткрытом окне не умолкал плач. Мужики ухмылялись страшным крикам, а женщины осторожно поглядывали по сторонам, пытаясь не навлечь на себя постигшую Недоумщицу беду.

Камни продолжали сыпаться в сторону странника с той же силой, прерываясь лишь на время, чтобы дети могли собрать рассыпанные вокруг путника снаряды и вновь приняться обкидывать прокаженного.

Медведь принял свою судьбу. Он твердо решил, что, если все эти предсказания бред, — он умрет. И пусть. Но плясать под наигранную музыку смерти он больше не собирался. Казнить тех, кто были лишь пешками в большой игре предназначений и владык, он больше не желал. Быть орудием в руках того, кто зачем-то придумал зло, чтобы потом сразить его добром, он больше не будет. А если будет, то мертвым, безжизненным, холодным и равнодушным.

Жаль было лишь Ноэми. Того, что он больше никогда не посмотрит в ее васильковые глаза и не оградит чародейку от верной гибели, которая теперь непременно ждет всех магов на Неймерии. Неужели он никогда не прикоснется к ней? Не заговорит с женщиной, которая столько раз спасала его от смерти и все равно не спасла?

Ну же, думал он про себя. Секите голову — и пусть все закончится.

— Ну? Покажешь второй глаз, зараза? — Один из мужиков сдернул с него капюшон и снял повязку.

Странник стоял на коленях с закрытыми глазами. Мужик ухватил его за подбородок и поднял голову. Глаза Сарвилла открылись — янтарный и голубой зрачки показались народу. В них не было магического пламени. Наоборот, они были тусклы и вместе с медведем готовились умереть. Однако это не помешало толпе восторженно завопить.

— А? А я что вам говорил? — загрохотал староста. — Жгите!

Сарвилла подхватили под руки, подняли с колен и подтащили к столбу, который был заготовлен заранее. Привязав шею и ноги, его руки связали за столбом. Солома, накиданная для костра, немедленно воспламенилась, а толпа разразилась еще большим радостным воплем.

— Он не сгорит, — услышал из-за плеча тот, что снял повязку со странника.

— Что? — отвратительно поморщился деревенщина и обернулся.

За ним стоял эльф. Неместный. Один из тех, кому Рита давала ночлег на неделе.

— Ты еще кто таков? — возмутился староста словам того, что ставил его методы под сомнение.

— Тот, кто остановит это зверство, — невозмутимо произнес эльф.

Из ниоткуда на костер пролилась целая волна воды, затушив пламя и изрядно промочив странника.

Люди, стоящие вокруг костра, вдруг воспламенились, обронили свои вилы, топоры, дубины и мотыги и, охваченные огнем, бросились в разные стороны, издавая ужасные крики.

Взбодрившийся вылитой на него ледяной водой странник с ужасом смотрел, как люди пытаются скинуть с себя горящую одежду и катаются по земле, но все попытки оказывались провальны — они продолжали гореть заживо. Те, кому удавалось спастись от огня, забегали в свои избы, но крыши домов тут же вспыхивали синим пламенем, а двери, подчиняющиеся какой-то невиданной силе, не открывались, когда те пытались выбежать и им оставалось лишь молить о пощаде, оказавшись внутри смертельной ловушки. Всюду плакали женщины, пытаясь упрятать от небесной кары совсем маленьких детей, которые тоже беспощадно загорались и умирали.

— Бездна! — с горечью произнес Сарвилл, глядя на картину ужаса, представшую перед ним.

Посреди улицы три человека в плащах делали движения руками, творя магию.

Храм Касандры, что стоял неподалеку, был единственным местом, которое не горело в этот злосчастный день и в которое сбегались те, кто желал отдать свои судьбы в руки Богини, когда надежда совсем покинула их.

— Стойте! — странник сделал попытку докричаться до магов, но слова терялись в панике и криках предсмертной агонии жителей Столога.