Джеймс говорил, что наша истинность может восстановиться.

Однако удастся ли расторгнуть её позднее?

Или в таком случае я понапрасну пожертвую собой?

Словно прочитав мои мысли, тёмный повелитель качает головой.

— Слишком поздно. Даже если вы восстановите связь истинных, то никак не поможете друг другу. В ваших сердцах зародились чувства сильнее. Пусть пока Байрон сам не разбирает, что с ним происходит, но я ощутил зарождение любви. Как ему удалось растопить сердце Тори, я тоже не понимаю, пребываю в смутных сомнениях, но оно зародилось. Восстановившаяся связь истинных лишь загубит вас обоих, поэтому даже не задумывайся об этом.

— Ладно. В таком случае сегодня я займусь созданием исцеляющих артефактов, а потом… Вы скажете, какие восстановят Байрона быстрее?

— Разумеется. Завтра я всё скажу. Мы подготовимся и проведём ритуал. Всё завтра.

Я киваю. Какое-то время ещё неловко переминаюсь на месте, но всё-таки покидаю кабинет Люциторума и бреду в аудиторию мадам Юми, осознавая, что больше не увижу женщину. Она была прекрасным преподавателем. Пусть мы занимались недолго, но она многое сумела передать мне за такой короткий срок, и мне будет не хватать её, как второй мамы…

С тоской думаю о маме. Как же сильно мне хочется сейчас поговорить с ней, рассказать о встрече с бабушкой, о бедламе, происходящем вокруг меня, и о прекрасном чувстве, поселившемся в сердце. Однако мама больше не помнит ничего о магической составляющей этого мира. Она счастлива. И мы не сумеем поговорить по душам. А ещё мне придётся придумать что-то, если подтвердится, что и бессмертие Джеймса передалось мне. Мама не поймёт, если её дочь не будет подвергаться старению. Неужели мне придётся полностью отказаться от общения с ней?

Всхлипываю, вхожу в аудиторию мадам Юми и разглядываю пространство вокруг себя. Воспоминания последнего занятия разом захлёстывают меня. Вирэль активно флиртовала с Ллойдом, повелась на его внешность, и даже не представляла, что он станет её гибелью…

Мадам Юми тоже не подозревала, что это её последний урок.

А Ллойд?

Считал, что займёт место тёмного повелителя, а сам погиб.

Жизнь на самом деле слишком хрупкая.

«Ты осталась одна. Прекрасно!».

Голос, звучащий у меня в голове, чем-то напоминает голос Джеймса, но это не он. Отвращение, появившееся в груди, разом рассеивает все сомнения.

Свет?

Это он призывал меня?

Но я не хочу говорить с ним!

Зачем?

«Я знаю, что ты слышишь меня, ведьма! И будешь слушать, пока я не закончу. Всё, что мне нужно от тебя — беспрекословное подчинение. Помоги мне одолеть Люциторума, и ты получишь то, о чём мечтаешь сильнее всего. В ином случае я буду беспощаден».

Стараюсь игнорировать его слова, сделать вид, что они до меня не доходят и даже не думать о том, что слышу голос Света, но он лишь насмехается надо мной.

«А я прекрасно понимаю, чего ты хочешь больше всего, ведьма… Безопасность моего брата? Правда? Ты любишь его. Ваши чувства слишком сильны, и они бесят меня, но я готов смириться с ними и отпустить вас в свободное плавание. Если ослушаешься моего требования, случится неизбежное… Ты уже наверняка слышала от моей сестрицы… Джеймс погибнет. Такой была цена за равновесие. Так что ты выберешь? Жизнь с любимым человеком или торжество справедливости, которая будет для всех вокруг, но не для тебя? Жертва окажется слишком высокой, ведьма!».

Затыкаю уши руками, но голова слишком сильно кружится. Тошнота становится практически невозможной. Я вскрикиваю от рези в висках, стискиваю зубы и пытаюсь дышать, но не выходит. Кто-то словно перекрыл поступление кислорода мне в лёгкие. От его недостатка перед глазами всё темнеет, и я теряю сознание. Падаю в огромную тёмную бездну, из которой доносятся голоса, но я не могу разобрать их звучания, а когда открываю глаза, кто-то сидит рядом со мной и щебечет что-то сладким голосом.

— Энергия? — бормочу я.

— Слава богам, ты пришла в себя! Мне нужно уходить, чтобы они не нашли меня. Пожалуйста, не говори, что видела меня здесь.

Проморгавшись, я понимаю, что лежу на полу в аудитории мадам Юми, а рядом со мной сидит Элли. Что-то есть в руке, и до меня не сразу доходит, что это артефакт исцеления.

— Элли? — переспрашиваю я. — Что случилось?

— Ты потеряла сознание. Возможно, из-за связи Света с тобой. Я всё объясню, но позднее. Сейчас я должна бежать. Буду пока укрываться в тоннелях, где не всё обрушилось. Прошу, не сдавай меня. Они ставят печати, но из-за проклятия моего рода и связи моих прародителей со Светом, я не вынесу её нанесения и погибну. Пожалуйста, Адалин, не выдавай меня. Я клянусь, что буду на вашей стороне во время схватки с ним, никому не наврежу, но сейчас мне важно спрятаться. Держи этот камень при себе. Он не позволит Свету повлиять на твой рассудок. Прости. Мне пора.

Элли сбегает, а я присаживаюсь и потираю ушибленное место на затылке. В руке лежит обломок камня. Она словно разломила его на две половинки и поделилась со мной. Так ли всё на самом деле? Или Элли хочет ударить в самый ответственный момент, когда никто не будет ждать удара от неё? Могу ли я прикрывать её?

В аудиторию входит охранник. Он из демонов — точно. Он внимательно разглядывает меня, фыркает, выражая своё недовольство.

— Что-то случилось? — Понимаю, интересуется из праздного любопытства.

— Нет. Я просто решила отдохнуть тут на полу. Всё в порядке, — отвечаю я язвительным тоном.

— Здесь не было кого-то без печати?

Он ищет Элли…

Как раз сейчас я должна решить — отблагодарить её за то, что помогла мне, и скрыть правду или выдать ведьму, которая с моего поступления в академию возненавидела меня. Выбор сложный, но вариантов у меня не так много. Приходится довериться интуиции.

— Нет. Здесь никого не было, ну или проходили, пока я спала, — пожимаю плечами.

Демон кривит губы и выходит из аудитории, ворча себе под нос, что светлые ещё страннее, чем ему казалось изначально.

Не пожалеть бы мне, что прикрыла её.