Затем он взял кирку, подошел к медной табличке надгробного камня и с размаху опустил тесло, которое глубоко погрузилось в почву. Используя рукоять как рычаг, он заставил надгробие слегка наклониться. Затем переместился на шесть дюймов и все повторил сначала. На этот раз нижняя часть камня показалась из земли.

Надгробие крепилось к гранитной плите, обычная практика. Чтобы его убрать, Аполлону следовало избавиться и от плиты. Это была детская могила и маленькая плита. Через три минуты Аполлон сумел ее вытащить. Звук рвущихся корней и осыпающейся земли сопровождался его кряхтением. Аполлон просто бросил кирку, он так устал, что мог лишь стоять и дышать. Однако он наклонился и поднял надгробие и гранитную плиту. Все вместе весило фунтов тридцать. Его тело не знало, как он сможет это нести, но времени на сомнения не осталось. Здесь похоронен не Брайан Кагва, так почему отец должен оставить здесь надгробие?

Аполлон направился в сторону ограды. Он взял надгробие под мышку, в другой руке держал кирку, которую тащил за собой. Двигатель «Одиссея» уже работал за оградой, Патрис сидел за рулем. Когда появился Аполлон, Патрис вздрогнул, словно увидел саму смерть в свете дня. Аполлон открыл боковую дверцу машины и бросил на пол надгробие, словно мешок с удобрениями. Потом швырнул рядом кирку и сразу сел на место пассажира. Патрис оглянулся назад и посмотрел на надгробие и кирку.

– Мы не сможем объяснить, почему это у нас в машине, – сказал Патрис. – Ты ведь понимаешь, верно?

– В таком случае не останавливайся, – ответил Аполлон.

Патрис выехал на дорогу.

Порт Вашингтон сменил парк Манси, потом Манхассет и Грейт-Нек, так они продолжали путешествие из Лонг-Айленда обратно в Нью-Йорк. Аполлон ощущал такое спокойствие, что его можно было назвать уверенностью. Ему открылась магия мира. Все обманы исчезли. Верить только в практическое, рациональное и реалистичное стало проявлением тех же чар. Но он больше не мог наслаждаться иллюзией порядка. Чудовища нереальны до тех пор, пока ты не встретил одно из них.

Аполлон встретил чудовище. Он, Эмма и Брайан – они все его встретили. Аполлон больше не думал о теле, лежавшем в могиле. И даже о том, что его породило. Он имел в виду человека, который прикинулся его другом, о бывшем Уильяме Уилере. В действительности этот человек был его врагом, и Аполлон знал его истинное имя.

У входной двери стоял Брайан Уэст.

Аполлон протянул руку и открыл все три замка.

Но это был еще не Брайан Уэст.

Мужчина опустился на колени и стащил с лица синюю кожу.

Брайан Уэст назвал имя Лилиан Кагва.

Гаргамель и Азраэль хотели уничтожить Смурфиков.

В ванной комнате лилась горячая вода, и квартира наполнялась паром.

Гаргамель и Азраэль прятались в лесу.

Смурфики ничего не подозревали.

Брайан Уэст поднял на руки сына.

Брайан Уэст понес Аполлона в ванную комнату.

– Ты пойдешь со мной, – сказал Брайан Уэст.

И снял с Аполлона одежду.

Аполлон проспал два дня и две ночи, однако назвать это сном было бы преувеличением. Скорее речь шла о маленькой коме. Он резко просыпался, но не мог полностью прийти в сознание, переворачивался и снова проваливался в забытье. Он чувствовал себя отвратительно, как будто принимал сильнодействующие препараты. Впрочем, последние два дня он находился под воздействием исключительно мощного наркотика – получил передозировку невероятного.

Патрис отвез его домой, помог подняться наверх, где Аполлон сразу рухнул на кровать. Сейчас он ничего этого не помнил. Он сидел в задней части микроавтобуса, обнимая надгробие с именем сына, а проснулся в своей постели. За окном сияло утро, и Аполлон был уверен, что проспал минут десять. Когда он попытался встать, тело отозвалось жуткой болью, и он подумал, что все его синяки стали пурпурными. Шатаясь, он добрался до кухни, стоял перед раковиной и смотрел в зеркала шкафчиков, но видел там только свое смутное отражение.

Они с Эммой привезли эти шкафчики из ИКЕА на поезде. По две коробки за каждую поездку – больше он унести не мог. Стенные шкафы белого цвета. Каждый стоил 115 долларов до вычета налогов. Какие странные вещи приходят в голову… Настоящее безумие: если подумать, о чем они когда-то спорили, словно выбор имел огромное значение?

Аполлона мучила жажда, и он нуждался в пище. Он выпил стакан воды из-под крана, потом еще три подряд. Повернувшись, обнаружил надгробие на кухонном столе, лежавшее там, как подстилка-салфетка. Кирка осталась стоять в углу у входной двери. А как насчет книги? Аполлон так сильно напрягся, что едва не повредил спину. Он оглядел кухню и гостиную, подошел к входной двери и распахнул ее. Потом вернулся в спальню. Книги не было.

Но ведь он держал ее под мышкой, разве не так? Он засунул ее под ремень брюк, когда взял на руки Гейл.

Книга. Он сосредоточился на ней. Он потерял ту, что дала ему Кэл, но у него была другая. Экземпляр отца. Аполлон вошел в комнату Брайана и взял книгу с полки.

«Там, вдалеке».

Аполлон вернулся на кухню и отодвинул надгробие в сторону, чтобы расчистить место для книги. Потом, перед тем как сесть, отыскал в кладовой коробку крекеров. Они оказались черствыми, но это не имело значения. Аполлон твердо решил, что должен что-нибудь съесть.

«Когда папа ушел в море», – прочитал Аполлон.

На следующей странице он остановился, глядя на изображение мамы, молодой белой женщины с длинными каштановыми волосами и в полинявшем красном платье с белым кружевным воротником. Она смотрела вдаль.

Куда?

В пустоту. У нее был вид потерявшей себя женщины. Понесшей утрату. Впавшей в депрессию. В этой истории отец уплыл на корабле, но и мать будто отсутствовала. Аполлон взглянул на иллюстрацию. Пустые глаза, опущенные уголки рта. Провел кончиком пальца по поникшим плечам. Разве не смотрел он через стол на Эмму и не видел такую же женщину?

На следующей странице Ида играет для своей сестры, а в комнату через окно забираются гоблины. Потом они убегают с человеческим ребенком, оставив вместо него замену. На следующей картинке Ида берет сестру, держит ее на руках и обнимает. Аполлон перевернул еще одну страницу и увидел наполовину растаявшего ледяного ребенка, брошенного на пол. Ида наконец распознала обман.

Подменыш.

Аполлон не смог читать дальше, слова на странице стали расплываться, потому что у него отчаянно дрожали руки, ему даже пришлось положить книгу на стол. Он вновь услышал звук, с которым падали комья земли, когда они с Патрисом выбрасывали ее из ямы лопатой, и удары кирки – и долгие ночные часы, проведенные в яме.

– Никто не следил за ребенком, – сказал он, обращаясь к пустой квартире.