Он просматривал список отбывающих в пустыню поэтов, небрежно положив ноги на тумбочку письменного стола. Списки составлял он сам, утверждать избранников должен был по уставу Исполком КСП. Исполком и будет утверждать, но уже после мероприятия, задним числом. Постфактум. Так удобнее.

Ощущение власти над судьбой визгливых поэтов — кого включить в поездку, кого погодить — грело душу. У него начался обычный в таких случаях прилив настроения.

Он был в кабинете один, когда туда без стука вломился огромный детина полубабьего вида с седой косой, в кожаной куртке, зеленом пиджаке, в тапочках и комбинированной кепке. Детина, не снимая кепки, почесал под ней темя.

— КСП тута? Джабар пришел?

Чувство страха накатило на Сикина позже, пока же он, не снимая ног с тумбочки, процедил, не поднимая глаз:

— Александра Михеевна Джабар на рабочем месте в своем кабинете. Стучаться надо…

— Пасть закрой, — сказал детина, — кишки простудишь.

Коричневые туфли Сикина медленно переместились на пол. Он приоткрыл рот в нехорошей догадке…

— Соображаешь, — улыбнулся Синяк, развалисто усаживаясь в кресле. — Это я звонил насчет Ивана.

Сикин встал, почему-то опустив руки по швам. Синяк обозрел его, сосредоточив внимание на кобуре, привязанной к Сикину сыромятными путами.

— Ну, ты прям как памятник Высоцкому на Ваганькове. — Синяк откусил кончик сигары и выплюнул на пол. Сикин независящим от себя движением придвинул к нему пепельницу. — Обвязался весь…

Сикин похолодел. Он почувствовал, как кишки предательски забормотали, кожа на лице стянулась и запульсировала, зачесалось плечо под ремнем. Все это время, что функционировал шкатулочный бизнес в Англии под прикрытием КСП, он ждал наезда рэкета.

— В следующий раз, — продолжал Синяк, небрежно разглядывая кабинет, завешанный фотографиями Сикина с именитыми товарищами, — как меня завидишь, сразу стреляйся газом из своей пистоли. И маленький совет: пора, мой друг, пора с вещами на выход. Засиделся в девках. Забей себе: твое место у параши, в связи того, что был ты дятел-стукачок, а теперь ты вечный Птица-Пенис. Пенис-петушок. Повтори.

Сикин послушно пожевал губами веленые Синяком слова.

— Ну, будь здоров, петушила, — улыбнулся Синяк, выкарабкиваясь из низкого неудобного кресла. Он подошел к двери, но решил еще покуражиться. — Между нами, эта кобура — говно.

Синяк задрал над мощным задом куртку и постучал себя по рукоятке пистолета в кобуре, заткнутого за пояс на прищепке.

— И ножки на стол не ложи. Будь проще — люди потянутся.

Закрыв за посетителем дверь на ключ, Сикин с тоской подошел к окну. Конечно, «мерседес». И пистолет у него наверняка не газовый. Он достал из холодильника бутылку виски и отхлебнул прямо из горла.

За дверью послышались разнополые голоса. Форсированные, избыточные, театральные. Как они обрыдли ему еще за те годы, что обретался в альманахе «Поэзия»!..

Сикин отстегнул все еще дрожащими руками газовую упряжь, намотал ремни на кобуру и уложил оружие в расшифрованный кейс. Кинул в рот жевательную резинку, через силу улыбнулся в зеркало и отворил дверь.

Сегодня должны были обсуждаться организационные вопросы поездки «Тропой Моисея».

Саша смотрела на компьютере последний концерт Мадонны. Певица была не очень молодой, не очень фигуристой, с перенакачанными мышцами ног, вульгарная вся от и до! Ни кожи, ни рожи, а на тебе!..

— Я на минуточку… — В кабинет впорхнула запыхавшаяся пожилая дама в тяжелых украшениях. — Это вам презентик маленький, — заворковала она, выставляя на письменный стол шампанское и разноцветные мыльца. — Что за голяшку вы смотрите?..

Саша молча выключила компьютер. Не хотела она с этой жирной курицей обсуждать звезду.

— Молодость, молодость… — воркуя, дама полной рукой заколебала воздух, нагнетая густую волну приторных духов. Саша чихнула. — Вы не поверите, Сашенька, у меня в ваши годы были дивные ноги… Но не буду мешать, не буду мешать… Вы на собрание пойдете?

— Пойду, — мрачно ответила Саша.

— Куда? — поинтересовался Синяк с порога, пропуская даму с ногами. Постой-ка. — Он подошел к Саше, взял ее за уши и внимательно уставился ей в глаза. — Или меня негры твои сглазили или собственными силами рехнулся: почему очи зеленые? Были голубые.

Саша поворотом головы выпростала уши из рук Синяка и отколупнула контактную линзу, под ней глаз был карий. Она посмотрела на Синяка разноцветными глазами.

— Доволен?

— Та-ак… А на Октяберьские красные вставь — коммуняк пугать… А чего у тебя еще не свое? Колись немедля. Кто ты?

Саша послушно включила компьютер, поерзала мышкой и застрекотала вслепую десятью пальцами. На экране монитора набивались буковки…

«Симпатичная леди, блондинка, фигура манекенщицы…»

— Покрупней сделай шрифт, — попросил Синяк, — без очков глаз неймет.

«…желает познакомиться с интеллигентным по жизни, сексуально привлекательным обеспеченным джентльменом. Не лысым».

— Лысый? — Синяк нагнул голову в ее сторону. — А насчет секса врать не буду, — сказал он. — У Жирного спроси.

Саша медленно подняла голову и произнесла странным голосом:

— А при чем здесь?.. Вы что?..

— Не туда мысль ползет. Просто Жирный лучше может сформулировать.

— А ты что делаешь, ну, по жизни? — поинтересовалась Саша. — Где работаешь?

— Я разве не говорил? — удивился Синяк. — Автомобилями торгую. Там беру, здесь сбываю. Хочешь, тебе тачурочку подберем под цвет глаз…

Разговор перебил маленький вальяжный человечек с трубкой. Не углубляясь в кабинет, он хорошо поставленным голосом произнес, откидывая голову назад, чтобы было слышно в коридоре:

— Хочу напомнить, мое оформление в Цюрих только через депутатский зал!

Саша брезгливо порылась в папке на столе.

— Да готовы ваши бумаги.

Крошка недовольно взял документы, вернулся на исходную позицию и, дождавшись, когда в коридоре послышались шаги, повторил медным голосом:

— Только через депутатский зал. — И, не торопясь, вышел.

— Матерый человечище, — усмехнулся Синяк.

В кабинет просочился звон колокольчика. Саша встала.

— Пойду. Собрание. Ты на хозяйстве.

Синяк заметно огорчился:

— Особо не рассиживайся. Скажи, чтоб побыстрей.

— Скажу. — Саша включила ему Мадонну, на которую была похожа, чтобы Синяк за время собрания ее не забыл.

Даже сквозь стены кабинета Синяк видел, как Саша вышагивает по коридору, старательно виляя бедрами и зазывно цокая модными каблуками.

— Он выскочил в коридор.