Хвост. Весь покрытый лишайниками, серыми, тусклыми чешуями, палыми листьями.

— Я приветствую тебя, — спокойно проговорил Тайтингиль.

На здоровенном замшелом валуне у воды внезапно проявился тускло-желтый глаз, зазмеилась трещиной пасть, мелькнул серо-фиолетовый язык.

— Здравствуй, витязь. Я не чаял встретить подобного тебе — здесь. Ты пришел убить меня?

В шипящем, надтреснутом голосе не чувствовалось страха — скорее безмерная усталость. Да и весь дракон, словно проявившийся вдруг из прибрежной грязи, очертивший длинное тело в осоке, был блеклый, покрытый илом, словно гнилая коряжина.

Он и вправду был огромен, старый змей. Тайтингиль видел голову, изящную шею; крылья сложены и плотно прижаты к спине, похожей на камень, хвост петлей выхлестнулся на берег. Большая часть древнего создания — лапы, брюхо — таилась в темной холодной озерной воде.

— Нет. Хотя мне и может потребоваться твоя кровь, — задумчиво ответил витязь.

Драконья пасть осклабилась.

— Всем нужна драконья кровь. Только мы можем проходить между мирами. Мы, драконы. Величайшие из великих.

Он изогнул шею, будто на картине, которую придворный художник писал о нем самом, но через пару мгновений как будто ослаб, обмяк.

— Что ты ищешь здесь, эльф? — прошипел медленно, и полупрозрачное нижнее веко кратко наползло на янтарь великолепной радужки. — В чуждом мире. Беспокойство, бессс-с-спокойство в тебе. Зачем?

— Потому что мой мир подошел к закату. У эльфов перестали рождаться дети, и мой народ понемногу уходит в Чертоги Забвения.

Дракон качнул головой.

— Чертоги Забвения… как бы я хотел… в Чертоги Забвения.

— Я был там, — спокойно ответил Тайтингиль. — Я был. Там нет ничего хорошего, древний змей. Там только можно оставить память… и жить изумленным, словно новорожденным, не зная ничего даже о себе самом, не умея оглянуться, не извлекая опыта из прожитого.

— Оставить память. — Из пасти с чуть обломанными многорядными зубами вырвался парок. — Я бы хотел… С-с-слишком ее много. С-с-с-слиш-ш-ш-ком…

Тайтингиль стоял, смотрел, думал. Раньше ему никогда не доводилось разговаривать с драконом. С настоящим огнедышащим драконом, нашедшим свое пристанище… в воде?..

— Я жил больше твоего, эльф… Намного больше. Я помню молодость некоторых звезд, сделавшихся теперь тусклыми… И я устал. Прошел сюда, чтобы ус-с-спокоиться.

— Драконы бессмертны. Ты не можешь умереть сам, — сказал витязь.

Желтый глаз глянул на него с раздражением.

— Знаю, — вышипел дракон. — Теперь знаю… Но как бы ни хотелось умереть — это с-с-с-трашно… я бы лучше в Забвение… в Чертоги…

— Для драконов нет места в Чертогах Забвения, — напомнил эльф.

Эта фраза привела древнего змея в бешенство. Он отлепил голову от ила и поднял высоко, вытягивая из воды тело, мокрые простыни крыльев и бесконечные кольца хвоста. Из пасти вырывались клубы плотного черного дыма.

Змей наступал.

Тайтингиль стоял недвижно.

За спиной эльфа вдруг раздался мощный многоголосый ор:

— Бля, Василич, винтарь неси!

— Юрка, Юрка, фоткай его, так-растак!

— Мужики-и-и! Вали гадину-у-у!

Маруся тоненько завизжала и попыталась вспрыгнуть на руки Котику, который сам тоненько завизжал. Мастер Войны бессильно скрипнул зубами — он понимал, что его боезапаса недостаточно для борьбы со столь огромным противником.

Настоящим ящером.

— Я желал тут покоя, — выговорил змей. — Я, Альгваринпаэллир, Багрянец Небес. Помнящий твою юно-с-с-сть, эльф. Твою и твоего народа. Тогда я покинул ту складку Эалы. Тысячи лет назад. Хотел покоя. И что я получил? С-с-с-уету… Неприятнос-с-с-сти…

Он поднял левое крыло — оно было повреждено, будто сломано и неловко срослось.

— Звездные камни… сломал крыло. Зас-с-с-стрял тут на долгие века. Люди. Суета… такие, как вы! — Зубастая голова метнулась к сбившимся в кучу мужикам. — Раньше мне подносили золото… Пока кто-то не догадалс-с-с-ся кидать блестящие пустышки… но я добр…

— Спасибо, — рефлекторно выдохнул Юрка; дракон рыкнул еще раз и снова приблизил голову к эльфу, высказывая ему накопившиеся беды и обиды.

— Ис-с-с-кажают мое имя… Неужели трудно запомнить, как следует обращаться ко мне? Альгваринпаэллир… взрывают воду… — Древний змей снова зыркнул на мужиков. — Ты! — Гребнистая морда ткнулась Василичу прямо в грудь, и тот попятился. — С-с-с-спрятал в моей воде свою водку! И с-с-с-казал всем, что водку выпил змей! Лжецы! Вас с-с-с-следовало бы с-с-с-ожрать!

— Я говорил, — тихо сказал Мастер Войны. — Я предупреждал.

Но ярость дракона закончилась так же быстро, как и началась.

— Я добр. Я великодуш-ш-шен, — проговорил он, снова укладывая голову в ил. — И я с-с-с-стар…

Мужики сгрудились, громко лязгая зубами; предприимчивая Маруся потащила ошеломленного, объятого ужасом орка в палатку. Мастер Войны стоял недвижно, готовый в любую минуту кинуться на чешуйчатого врага — с пистолетом ли, с голыми ли руками.

Тайтингиль был спокоен. Он шагнул, протянул ладонь… и коснулся тонкими сильными пальцами трепещущих ноздрей Альгваринпаэллира.

— Рождающая Тьму пришла в этот мир, Багрянец Небес, — сказал он.

— Я с-с-с-лышал, — ответил дракон. — Может быть, это и хоро-ш-шо. Чертогами Забвения теперь станет весь мир.

— Чертогами Хаоса, дракон.

Змей шевельнул хвостом.

— Что ж. Ты просишь меня о помощи, эльф? Ты — умоляеш-шь?

— В первую очередь ты поможешь себе. Если выступишь с нами против Цемры, если поможешь мне вернуться, дав свою кровь. Вернешься домой, обратно. Тебя будут почитать как спасителя миров. Тебя не станут беспокоить, я даю слово, слово витязя Золотой Розы. И отблагодарят золотом, которое ты любишь — настоящим. Если ты, как и здесь, пожелаешь поселиться в озере, его дно выстелют златом и каменьями.

— Тщеславная чешуйчатая гадина, — выговорил Мастер Войны. — Заносчивый дряхлый ящер, что ты упрашиваешь его, Тайтингиль, возьми кровь силой.

Длинная гибкая шея снова взметнулась как плеть. Альгваринпаэллир встал на дыбы, полоснул когтями грудь — из-под разорванной зеленой, серой, заросшей лишайниками гниющей шкуры полыхнуло золотым и огненным, спину по хребту прорезали черные, бритвенно-острые гребни. Развернулись чудовищные крылья, подобные грозовой туче. С грохотом и воем, в языках пламени, патриарх взмыл в воздух, засиял ослепительно — образ Пашки-змея, любителя шоколада и повелителя озерной рыбы, растаял.

— С-с-с-силой? Как взяли тебя, с-с-супруг Повелительницы Хаос-с-са? Я видел вс-с-с-е сквозь сферы. Вот ты какой. Бес-с-спомощный. Твои крылья увязли в здешних болотах, и ты еще поклонишься мне, чтобы я помог их дос-с-стать. — Он осклабился, показывая зубы; инопланетный воитель сделал то же самое. — В последнюю здеш-ш-нюю войну я сбил немало таких, как ты… желающих уподобиться драконам… летать… «месс-с-сершмитты»… с-с-слабаки…