неделю рассказывал, что да как в наших краях. Управились, гость доволен остался.

Два дня договор составляли, за каждое слово спорили. Ничего, договорились в итоге. Уже перед возвращением новый союзник спросил у Старшого:

— А что бы ты делал, если б я на твои условия не согласился?

— Не согласился и ладно. Лет через пять на твоем месте сидел бы архангел, а я бы с ним торговался.

— И как бы контакт искал? — вот здесь Лорд крепко заинтересовался.

— Есть наметки… — Кэп только хмыкнул.

— Поделишься?

— По выполнению договора и за отдельную плату — почему нет?

Гость рассмеялся, аж с деревьев сухие ветки посыпались. Так, хохоча, назад и отправился.

Я же задумался: вот не договорись они сейчас, со мной что вышло бы? Не удержался, спросил. 'А тебе, — Старшой резко посерьезнел, — пришлось бы решать: с ротой оставаться и в рай с нами идти или покинуть нас и в родные края возвращаться. Выбрал бы, остался… что ж, убедить крылатых — мое дело, — помолчал чуток и добавил: — В конце концов, капитан я или хрен собачий?'

Как я той зимой замотался — просто край! Вся рота отдыхает, один я мечусь, как таракан на сковородке: два дня на земле, два дня в аду. Гонцом, блин, работал. Зато в третьем легионе хорошие знакомцы появились.

А там и весна настала. Мы еще осенью завербовались. Какие-то пустынные кочевники, оказывается, поход устроили. Вот наша сторона и собрала армию заранее. Мы, еще пяток наемных частей, дружины владетелей, ополчения… немало, короче, народу. Тысяч пятнадцать наверно набралось, может двадцать. Шли, шли, дошли до пустынников. Как они нас подловили! Их тысяч сто оказалось. В поле шансов вообще не было при таком-то соотношении сил.

Оставалось только к укрепленным перевалам отходить, но с конницей на хвосте оно уж очень неудобно. И тогда Старшой вызвался своей ротой прикрыть отход, благо в степь выйти не успели и стояли в узком проходе между холмов. Как наши удивились, ведь прикрытие погибало сто из ста. Но репутация — страшная сила; все подумали, что наш капитан опять козырь в рукаве припрятал. И ведь припрятал! Да какой!!!

В тот вечер, когда армия отход начала, выстроил он роту. Рядом обозных собрал и начал.

— Все вы знаете, что завтрашний бой нам не пережить. И все вы гадаете, что я задумал. Ведь не может ваш капитан быть самоубийцей?! — тишина стояла полнейшая, люди, словно статуи, застыли.

— Мне нужны только добровольцы. Любой из вас может уйти, ему будет выдан расчет как за полгода найма. Но сам я завтра встану против них, даже если буду один. Потому что и я, и те, кто погибнут рядом со мной, получат бессмертие! Истинное бессмертие в рядах легионов Огненного Лорда Ада!!! Обозные! Вы делили с нами все наши радости и горе. Вы с нами праздновали победы и с нами переживали поражения! Присоединяйтесь! Бессмертие стоит смерти!!!

Кто верит мне и хочет жить вечно — жду на холме! Кто надеется попасть в рай — что ж, казначей у вас за спиной.

Развернулся и пошел, не оглядываясь. Люди как стояли замершие, так и не отмерли, словно ушам своим не поверили. А затем Сержант с полусотней ветеранов вперед шагнули и рядом с ними Браконьер и три десятка его стрелков. Тут же барабанщик присоединился. Они-то все с самого начала знали и самых доверенных сагитировали. Ну а следом уже и я пошел. Старшой отдельно попросил, чтоб я первым не лез, дал людям выбрать.

В обозе бабы завыли было, а потом вдруг весь госпиталь во главе с медикусой вышел. А за ними и остальные потянулись. Не буду врать, были отказавшиеся, но на удивление мало.

Наутро мы против ста тысяч пустынников стали. Было нас полторы тысячи бойцов и сотен семь обозных. Как с земли уходили, в общем, и рассказывать не о чем. Смяли нас, в конце концов, разумеется. Но шесть часов мы продержались и положили тысяч десять наверно. Может меньше, но несильно.

Да ладно, чего рассказывать… здесь в Аду куда интересней дела творились!

Мне знакомцы из третьего потом немало нарассказали. Они ж в охране площадки, куда наши валились, были. Кого еще ставить, не берсерков же из первого?

Как начали души появляться, они аж обалдели. А люди все валятся и валятся, и ведь вкусные все! И беспомощные. Голые, ничего не понимают, ничего не соображают… На что третий легион дисциплинирован, но когда под тысячу набралось, их даже легат вряд ли остановил бы. А чего говорить, у вас вон от одного рассказа слюнки потекли!

Только Старшой, оказывается, заранее этот момент продумал. Сержант специально в самом начале перенесся. Выжидал, выжидал момент и выждал. Как заорет:

— Стадо, мля, баранов! Что расскулились? Капитан придет, лично половину отмудохает, а остальными я сам сейчас займусь! Целки, мля, бордельные!!! Проверить оружие и доспехи! Щиты заменить, пики разобрать! Запас стрел и болтов пополнить!

Все на него смотрят обалдело… Ну, какое оружие? Какие щиты?! Все ж голые стоят! Но привычка-то никуда не делась. Сколько раз такое слышали? Считай, после каждого сражения, и с ходу начали броню и оружие себе формировать! Демоны из охраны аж охренели от такого — никому в голову придти не могло, что подобное возможно!

А Сержант зыркнул коротко, ощерился злобно и дальше командует.

— Разобраться по десяткам! Обоз в центр! Периметр сформировать, охранение выставить!

И вот когда десятки собрались, а из них сотни формироваться начали, словно хлопок раздался, и площадь с новой когортой Огненного Лорда темный прозрачный купол накрыл.

Это в Ад пришла Вера. Злая, темная вера наемников — что нет ни на земле, ни в небесах, ни в Аду способных их одолеть. Вера в себя и Роту!

Никто из завороженных слушателей даже не обратил внимания, что рассказчик поднялся с кресла и, раздавив небольшой камень, отошел в сторону. Там, где крошка коснулась лавы, с легким хлопком материализовались человек и демон. Вот только человек почему-то спокойно стоял по колено в каменном расплаве, а в его спутнике все мгновенно узнали первого глашатая Лорда.

— Мой капитан, — рассказчик стал по стойке смирно, — рекруты собраны, предварительное ознакомление проведено!

— Благодарю за службу! Вольно. — Человек хлопнул рассказчика по плечу. — Читай, — это уже своему спутнику.

Я, Адский Лорд огненного сектора, — голосище глашатая легко перекрыл ропот слушателей, — приказываю и повелеваю! За особые заслуги перед кругом лордов и многократно проявленные в боях воинское мастерство, мужество и стойкость развернуть особую когорту капитана Четыре