Вскоре мы с изумлением узнали, что венских евреев отправили мыть общественные туалеты и улицы, а все имущество этих несчастных было конфисковано нацистами.

Мне предстояло посетить отдел полиции по делам иностранцев на О. З. Ахтербургвал, 181. Год за годом я приходила сюда, чтобы продлить свою визу. Но в 1938 году меня, к моему ужасу и отвращению, отправили в германское консульство, где забрали австрийский паспорт и выдали германский, с черной свастикой прямо на моей фотографии. Теперь по документам я была немкой. Но это был полный бред, потому что в душе я оставалась голландкой – тогда и навсегда.

Как-то вечером, спустя несколько недель после моего визита в отдел по делам иностранцев и германское консульство, я сидела дома вместе с приемными родителями. Мы только что поужинали, и я отдыхала с газетой за второй чашкой кофе. Раздался стук в дверь. Родители позвали меня.

На пороге стояла молодая блондинка, примерно моя ровесница, с приторной улыбкой на лице. Она хотела поговорить со мной. Я пригласила ее в квартиру и поинтересовалась, что привело ее ко мне. Девушка объяснила, что мое имя ей назвали в германском консульстве. Она, как и я, была германской подданной, и пришла, чтобы пригласить меня вступить в клуб девушек-нацисток. Члены клуба разделяли идеалы «нашего» фюрера Адольфа Гитлера, и сейчас такие клубы, как «наш», появлялись по всей Европе.

Девушка объяснила, что когда я вступлю в клуб (не «если», а «когда»!), то сразу же получу специальный знак и смогу присутствовать на собраниях. А очень скоро «наша» группа сможет совершить поездку на родину, в Германию, чтобы объединить свои усилия с нашими арийскими сестрами. Она продолжала разглагольствовать так, словно я уже была членом ее клуба.

Но улыбка быстро сошла с ее лица, когда я резко отклонила предложение.

– Но почему? – возмущенно спросила она.

– Как я могу вступить в такой клуб? – ледяным тоном ответила я. – Посмотрите, что немцы делают с евреями в Германии.

Она прищурилась и впилась взглядом в мое лицо, словно пытаясь запомнить его до последней черточки. Я невозмутимо взирала на эту маленькую нацистку. Пусть она собственными глазами увидит, что некоторые «арийские» женщины не собираются становиться нацистами.

Я пожелала ей доброй ночи и захлопнула за ней дверь.

В Голландии еще не похолодало. Шли мелкие дожди, было пасмурно и хмуро. В ноябре вечер в семье Франков выдался особенно тяжелым. Мировые новости производили угнетающее впечатление. За несколько дней до этого в Германии прошла печально известная «Хрустальная ночь» – 10 ноября 1938 года.

В эту ночь сотни еврейских предприятий, магазинов и домов в Германии были разграблены, разбиты и сожжены. Нацисты разрушили синагоги, уничтожили священные книги. Тысячи евреев были избиты или убиты, женщин насиловали, а беззащитных детей избивали. В этом аду разрушения тысячи евреев задержали и отправили в неизвестном направлении.

Впоследствии мы узнали, что их обвинили в разжигании насилия и обложили штрафами на миллионы марок.

Мы с Хенком и Франками обсуждали последние известия. Госпожа Франк особо эмоционально осуждала варварство, которое происходило совсем рядом с нами.

Господин Франк в своей обычной нервно-спокойной манере качал головой. Он надеялся, что антисемитская болезнь пройдет, как лихорадка, все закончится, и достойные люди увидят свою родину свободной от этих бандитов и садистов. В конце концов, Германия всегда была культурной, цивилизованной страной. Разве немцы не помнят, что евреи пришли туда много веков назад вместе с древними римлянами?

Когда к столу позвали Марго и Анну, мы перестали говорить об этих ужасных событиях. Мы заулыбались, приглушили голоса и начали болтать только о веселых и приятных вещах, которые можно слушать невинным и впечатлительным девочкам.

Прошло несколько месяцев с нашего последнего ужина в доме Франков. Мы заметили, как изменились Марго и Анна. В девять лет маленькая Анна стала настоящей личностью. На ее щеках играл румянец, она говорила энергично и быстро высоким тоненьким голоском. Марго превращалась в подростка и стала еще красивее. Она была гораздо спокойнее Анны, сидела тихо, с прямой спиной, положив руки на колени. Обе девочки вели себя за столом просто идеально.

Мы узнали, что Анна любит играть в школьных спектаклях. У нее было много друзей, и о каждом она говорила так, словно это был ее лучший и единственный друг. Она рассказывала, как ходила в гости к подругам и как они приходили к ней. Анна с друзьями совершали экскурсии по Амстердаму и порой ночевали друг у друга. Анна обожала кино – как и мы с Хенком. Мы обсуждали увиденные фильмы и разговаривали о кинозвездах.

Марго очень хорошо училась в школе. Она стала лучшей ученицей и не жалела сил и времени на учебу, чтобы сохранить свой статус. Анна тоже хорошо училась, но общение с друзьями интересовало ее больше.

Госпожа Франк очень хорошо одевала девочек. Их красивые платья всегда были накрахмалены и идеально выглажены. Белоснежные воротнички украшала вышивка, чистые волосы были аккуратно причесаны. Я всегда думала, что в будущем должна так же ухаживать за своими детьми.

За ужином мы попробовали восхитительный десерт, приготовленный госпожой Франк. Я любила сладости так же сильно, как и девочки. Все подшучивали, что я никогда не откажусь от добавки. Господин Франк был прекрасным рассказчиком. Когда Марго и Анну отправили делать уроки, он пообещал прийти и рассказать им сказку, когда они закончат. Анна страшно обрадовалась.

Примерно тогда же в «Травис и компании» начал работать новый беженец, старый деловой знакомый господина Франка. Он должен был стать нашим специалистом по специям, поскольку господин Франк стремительно расширял компанию. Человека этого звали Герман ван Даан. Хотя по происхождению он был голландским евреем, но долгое время жил в Германии. Жена его была немецкой еврейкой. Когда Гитлер пришел к власти, Герман с семьей покинул Германию. Фирму по торговле специями назвали «Пектакон».

Господин ван Даан знал о специях все. Ему достаточно было вдохнуть аромат, и он тут же произносил название. Я никогда не видела его без сигареты. Он был высоким, крупным мужчиной с мужественным, открытым лицом, прекрасно одевался, слегка прихрамывал при ходьбе и всегда искал повод для шуток. Хотя ему было слегка за сорок, волос на его голове почти не осталось.

Господин ван Даан был хорошим, спокойным человеком и прекрасно вписался в работу «Травис и компании» и «Пектакона». Он никогда не приступал к работе без чашки крепкого кофе и сигареты. Когда они работали вместе с господином Франком, им всегда приходили в голову блестящие идеи по маркетингу наших продуктов и поиску новых покупателей.

Франки стали часто приглашать гостей на кофе с пирожными по субботам. Иногда звали и нас с Хенком. Обычно присутствовало семь-восемь гостей, чаще всего еврейские беженцы, которым удалось уехать из гитлеровской Германии.

Хотя эти люди раньше не знали друг друга, но у них было много общего. Господин Франк хотел познакомить их с голландцами, чтобы те узнали, почему они бежали, и помогли им в новой стране. Меня и Хенка Гиса господин Франк обычно представлял как «наших голландских друзей».