“Куда ж он делся? Убежал?”, —

Спросил я у слуги его,

Он же ответил, что не знает,

Куда поехало мьсё.

Ну что ж, играем в кошки-мышки?

Давай сыграем, что ж, давай,

Беги и прячься мышь противный,

Я когти уж свои достал.

Ах! Эта эйфория вновь!

Я помню оною; всегда,

Пока при свете жить я мог,

Она со мною поживала.

Но умерла. Вернее, я убил,

Но мёртвые ведь тоже восстают.

Восставший, впрочем, стал другим,

Не люди эйфорию жнут.

Я вспрыгнул на коня,

Владения окинул взглядом,

И, пришпорив гнедую тварь,

За тварью живо я отъехал,

И простирал свои глаза

Всё на людей, на километры…

Езжая уж промеж полей

Смотрел я чёртову Иуду,

Как вдруг вдали, из-за камней,

Увидел лошадь я борзую.

Подъехал тихо, не спеша,

Лишь только б голоса услышать.

Я медленно слезал с коня,

При этом уши навостривши.

Чирикал звонкий воробей,

И дятел где-то бил по древу,

И мягко ветерок шумел,

Я там, где точно Господь не был.

И голос! Глухонький, неслышный,

Раздался где-то далеко,

Ко мне пожаловал Всевышний?

Отнюдь. Я сам нашёл его.

Пошёл, переступая ветки,

Листочки лихо обходил,

Желал, чтоб не было помехи

На протяжении пути.

И что же? Не было там их,

Я будто б над землей летал,

Уж если бы отец то знал,

Уж если б знал, как я летал,

Ох, мной гордиться смог бы он

Другого ждать я бы не мог.

Я слышал где-то вдалеке:

— Куда, зачем сюда забрал?

— Спасти тебя хотелось мне!

— Но от кого меня спасал?

— Не знаешь будто! Ты во сне?

— Нет, я не сплю.

— И я не сплю. И он не спит,

Он ястреб, дюжинный орёл,

Когда б тебя он отследил,

Он точно б сделать что-то мог!

Его я знаю… знал верзилой.

Поверь. Пожалуйста, пойдем,

Я чую запах здесь звериный…

Я дальше шёл, я всё искал,

Кого найти хотелось мне,

Но человек пред мною встал,

Не виден лик — он был в тумане.

“Ты сильно, сильно нагружаешь

Мозги свои, но без нужды,

Душу свою отягощаешь,

Затем ты будешь сыном тьмы.

Но ты не враг по ныне света,

Заблудший ты в пустой карман

Его величества Хотенья,

Сей Эгоизма страшный план.

Но ты не глуп, и ты не злой,

Всё видишь Божьи проявленья,

Но как, ох, как считать их смог,

Коль бросил Отче погребенья?

Он что сказал? “Люби, молись,

За спинами крестьян не стой”,

А что же ты? Любил? Молил?

Но где ж заслуженный покой?

Ещё не поздно, воротись,

Ещё ты можешь всё исправить,

Спокойно отживёшь ты жизнь

И на чужой лад мир оставишь.”

Слова сея же незнакомца

Заела вьюга. Грозный бред

Дослушивать мне не придётся.

Вдруг дождь полил, пошёл вдруг снег,

Пальцы мои окоченели,

В душе нашёлся скрытый страх,

Что вот он, Бог ко мне спустился,

И проповедовать вдруг стал.

Деревья плыли предо мной

И ветки острые качались,

Спустилась мгла над лесом, мной,

И град палил по мне ужасно.

Лединка в глаз ударит, в руку,

И снежный ком падёт живот,

Я на колени рухну — там же

Стихия меня бьёт и бьёт.

Глаза поднял — он всё стоит,

Как будто даже не дыша,

Вдруг скрипнет дерево над ним

И кровь окутает глаза.

И крик — он на земле лежит,

Растоптанный гнилым он древом,

А град всё хлещет, но теперь

Подняться было моим делом.

Тут слева вдруг: “ты всё живешь,

Настолько мало и неважно,

Что даже я, глупец отважный,

Твоё величество боюсь.

Ты дал взглянуть мне на себя,

Рассудок медленно теряя,

Ты, не хотя, но жизнь отдал,

Чтоб я пожил. Я благодарен.”

Хруст позади, я живо прыгнул,

Чуть жизнь свою не заверша,

Смотрю на руки — гниль и раны,

Не больно мне, но всё душа…

“Когда приехал ты недавно,

Ты был таким, как уходил,

Однако ж чувственность куда-то

Ушла. Ты себя изжил.”

— Оставь меня! — , мой голос слышен за верста,

Уж прочь уйди, умри, поганый,

От куда взялся ты такой?

Ты что за чёрт? Ты тварь, лукавый,

Свой сеешь непомерный гнёт.

Не я такой, не я то выбрал,

Чтоб Божьим вестником служить,

Но коль я выбран, значит надо,

Нельзя Господня посрамить.

— Какой ты вестник? Что вестишь?

Совсем ты выжил из ума.

“Пророком стал” запел ты песню,

А песня эта ли нова?

Да, ты стал совсем другим,

Ещё до этой канители,

Когда я слушал, ужасался,

Твоим и мыслям, и идеям.

— Нова, стара, не всё равно ль?

Я знаю истину один.

А веришь мне, не веришь,

Что ж, один ты будешь еретик.

— Ну-с, спасибо, да, умён я,

Но ум мой лжи не покрывает.

Манипуляции скрывая,

Вы, Господа достичь желая,

Ушли в другое направление.

Где ты и где твоё враньё

И где господь?

— Он всё во мне. Я точно знаю, точно слышу

Движения бойкие сердец.

Я знаю, вместе всегда дышим,

Он мой, а я его творец.

— Творец валяется весь грязный

И с неопрятной