— Прошу прощения, — осторожно спросила она, не решаясь подойти ближе. — Я здесь, чтобы выполнить приказ привести здесь всё в порядок.

Ответом ей была лишь тишина. Иль Кан стоял, застыв на месте, и даже дыхания не было слышно. Решив, что лидер, возможно, задумался, и не слышит её, Элена осторожно приблизилась и повторила сказанное ранее, но Кан даже не шелохнулся.

Элена растерялась и решила уйти, но в последний момент передумала, сделала шаг в сторону, встав сбоку Иль Кана и замерла от увиденной картины. Лидер сжимал лезвие своего кинжала в ладони, держа ее перед собой, и, как завороженный смотрел на ярко-красную кровь, струящуюся по руке из порезов. Глаза воина смотрели на происходящее чёрным, немигающим взглядом, а на губах застыла безумная ухмылка.

Элена в ужасе закрыла рукой рот, чтобы не закричать, но Кан её словно не замечал.

— Иль Кан, — прошептала она, протягивая дрожащую руку, чтобы дотронуться до руки лидера и понять, снится ей это или она видит этот кошмар наяву, — что с вами происходит? Что с…

Не успела она договорить, как бывший генерал резко перехватил руку девушки и медленно повернул голову в её сторону, жуткая улыбка начала превращаться в потусторонний оскал. В его черных глазах Элена снова увидела тот дьявольский лик.

— Иль Кан, — запинаясь, прошептала Элена, делая шаг назад, но Кан продолжал держать её своей окровавленной рукой, — пожалуйста, отпустите, я не хотела…

— Элена, почему тут так темно? — услышала она голос Ханн за спиной, — Нэта, ты тоже здесь? Мне принести новые свечи?

Элена обернулась и окинула подругу испуганным взглядом, в надежде, что та поймёт, что происходит и поможет ей, но внезапно почувствовала, что Кан отпустил её и услышала спокойный голос лидера.

— Я сам наведу здесь порядок, Ханн, иди отдохни перед вечерним обходом, у меня будет позже к тебе одно поручение.

Элена с изумлением посмотрела на Кана, но ничего потустороннего в нём уже не было. Лишь нездоровая бледность, да потухший взгляд выдавали в нём измотанного воина. Она перевела взгляд на свою руку, увидела, что запястье испачкано кровью бывшего генерала, и быстро закрыла его рукавом накидки.

— Ты уверен? — с недоверием переспросила Ханн, — Иль Кан, может, ты сам пойдёшь и отдохнёшь? На тебя уже смотреть тяжело, выглядишь просто ужасно.

— Ханнала, — стиснув зубы ответил Кан, — пошла вон отсюда. И забери с собой её, — кивнул он на стоявшую в ступоре Элену.

— Как скажешь, — обиженно фыркнула Ханн, — Элена, пойдём, наш бывший генерал сегодня не в духе. Впрочем, я уже начинаю к этому привыкать.

Элена молча проследовала за подругой, но на пороге неведомая сила заставила её обернуться, и она увидела, как воин, глядя ей в след, приложил палец к губам, словно запрещая ей рассказывать об увиденном. Опустив глаза вниз, Элена с облегчением вышла за порог и почувствовала себя так, словно вернулась живой из Преисподней.

«Она видит тебя насквозь, ты должен избавиться от неё, убей девчонку», — голос не смолкал в голове Иль Кана и твердил эту фразу то шепотом, то кричал в полную силу, да так, что он был готов биться головой о стену, лишь бы избавиться от того, кто прочно поселился в его сознании.

— Хорошо, — тихо произнёс он, не в силах больше противиться безумству, царившему внутри него. В этот момент, Иль Кан почувствовал, что ему стало легче. Галлюцинации и головная боль пропали, а голос, мучавший с каждым днём всё сильнее, утих. Не веря своим глазам, Кан прошептал ещё раз: «Хорошо, я убью её», — и засмеялся от облегчения.

Всё оказалось так просто… 

Глава 4

Наступил день, когда отряд должен был определить судьбу Элены.

Иль Кан собрал весь всех в Главном Зале — самом большом помещении во всей крепости — тёмной комнате с полуразрушенным камином. Свет, как и во всех остальных помещениях, едва проникал сквозь небольшие окна под потолком. Свечи на стенах немного исправляли ситуацию, но от этого атмосфера не становилась менее мрачной и гнетущей. Это было одно из тех собраний отряда, где каждый мог высказать свою точку зрения и совместным решением вынести вердикт, касаемо очередной цели, задания, а также, внести свои предложения по поводу деятельности отряда. Сегодня на повестке дня был не менее важный вопрос — оставить Элену в крепости или же поступить с ней как-то иначе.

Бывший генерал прекрасно понимал — чем бы ни закончилось сегодняшнее собрание, решение им уже принято. Тем не менее, Кан, как истинный Нэта, должен был дать остальным хотя бы видимость возможности принять участие в судьбе девушки. Иль Кан был крайне зол на Кая и Ханн за то, что они принесли раненую в отряд, да ещё и с потерей памяти. Момент, когда он взглянул Элене прямо в глаза, не выходил из его головы. Нэта Кан знал, что от него исходит аура мощи и силы, как бывший генерал Армии Кэррей, и действующий лидер Отряда Мрачного Леса, он прекрасно пользовался своим положением и мастерски умел внушать страх, чтобы подавить врага. В день, когда Элена очнулась, он решил устроить некоего рода спектакль, чтобы посмотреть на реакцию девушки, в два счета выбив из неё всю нужную информацию, и в очередной раз показать бывшему другу, кто здесь истинный лидер, и где его, Кая, место. Иль Кан, командуя далеко не безгрешными подчинёнными, не раз встречал солдат, которые притворялись жертвами и имитировали провалы в памяти, дабы избежать ответственности за свои проступки и попытаться перехитрить самого генерала, но никому доселе это не удавалось. В этот раз он потерпел поражение — уверенный в том, что незнакомка лжёт, он быстро вышел из себя, но заглянув ей прямо в глаза, Кан испытал отчётливый ужас, хотя он надеялся, что ему удалось это скрыть. Он был уверен, что девушка в страхе зажмурится, моля о пощаде, но она смогла выдержать тяжелый взгляд генерала. В отражении глаз Элены он увидел себя, окутанного тьмой, его лицо изменилось, приобретая жуткие потусторонние черты, и Кан понял — он видит то, что плотно сидит внутри его сознания, пытаясь поработить его разум. Взгляд Элены был взглядом человека, который, сам того не желая, видел Иль Кана насквозь. Он понял, что Элена не лжёт, и ей действительно не удаётся вспомнить практически ничего из того, что с ней приключилось, но фраза про казнь в Имперском Дворе крепко засела в его голове.

Будучи лидером, Иль Кан нёс бремя ответственности за жизни