— Я пробуду на курорте всю следующую неделю, а потом вернусь в Останию. Я бы хотел, чтобы мы провели больше времени вместе.

Ноэми выглядела так, словно собиралась согласиться с его предложением, однако ее слова не подтвердили предположение Макса.

— По-моему, это не очень хорошая идея, потому что журналисты следят за каждым твоим шагом.

— Я позабочусь о папарацци. Они нас не побеспокоят.

— Но как?

— Доверься мне. У меня большой опыт общения с ними. Значит, у нас все хорошо?

Она покачала головой:

— Это не все.

— Поговори со мной. Я решу все твои проблемы.

— Тебе это не удастся. — Она встала и подошла к окну.

Макс последовал за ней, словно его тянуло к ней магнитом. Он встал у нее за спиной, сопротивляясь желанию прикоснуться к Ноэми.

— Ноэми, мы недавно познакомились, но мне хотелось бы, чтобы ты относилась ко мне как к другу, на которого можно положиться.

Она повернулась к нему лицом.

— Я считаю тебя своим другом, — сказала она.

— Тогда скажи мне, что тебя беспокоит. Неужели все так плохо?

— Хуже, чем ты думаешь. — Она уставилась на пол. — Я беременна.

Он решил, что ослышался.

— Что?

— Я жду от тебя ребенка.

Максу стало трудно дышать.

Он не предполагал, что кто-нибудь скажет ему эти слова. И теперь он не мог поверить, что это правда. И в то же время ему хотелось, чтобы это стало реальностью. Он напрягся, терзаясь противоречивыми эмоциями. Он не понимал, чего Ноэми добивается, делая такое невероятное заявление.

Ноэми не следовало говорить о своей беременности, не подготовив Макса к этой новости. Она совсем не так планировала рассказать Максу о ребенке. Но, по правде говоря, она не знала, как лучше это сделать. Она не предполагала, что, услышав новость, Макс побледнеет.

Он категорично покачал головой, а потом прищурился.

— Это ложь.

Она решила стоять на своем. Поджав губы, она мысленно сосчитала до десяти. Мать Ноэми научила ее так делать, когда она была еще школьницей, чтобы меньше болтать.

Досчитав до шести, она расправила плечи и вздернула подбородок:

— Я не лгу. Я беременна от тебя.

— Это невозможно, — отрезал он и стал вышагивать по комнате.

— На самом деле это вполне возможно. Ты станешь отцом примерно через шесть месяцев.

Он остановился и недоверчиво посмотрел на нее.

— Ты была у врача?

— Была. И сделала тест на беременность. Я толстею, и меня тошнит по утрам. Доктор говорит, что я буду чувствовать себя лучше во втором триместре.

Макс снова покачал головой:

— Должно быть, ты забеременела от другого мужчины…

— Я жду ребенка от тебя, — сказала она.

— Ты ошибаешься.

Она скрестила руки на груди и сердито уставилась на него.

— Ты принц, но у тебя нет права так разговаривать со мной. Мы не планировали эту беременность, но я все-таки забеременела, и теперь нам обоим надо думать, что делать.

Он подошел к ней ближе и взглянул на нее с тоской.

— Ты меня не слушаешь. Я не могу быть отцом твоего ребенка.

Ноэми отказывалась понимать то, что он ей говорит. И приказала себе сохранять спокойствие.

— Я не знаю, как заставить тебя поверить, что у нас будет ребенок.

Макс повернулся к ней спиной.

— Тебе надо идти, — сказал он.

— Ты меня прогоняешь?

— Да.

Она сжала кулаки, держа руки по швам. И поджала губы, изо всех сил стараясь контролировать свои эмоции.

— Ладно. — От ярости она покраснела, и ее сердце забилось чаще.

Она подошла к двери с высоко поднятой головой, потом остановилась и оглянулась. Макс по-прежнему стоял к ней спиной, он казался напряженным.

Она пыталась придумать, что сказать ему на прощание, но гордость запрещала ей говорить. Она вышла за дверь, не произнеся ни слова.

Как только Ноэми вышла на улицу, слезы разочарования и гнева затуманили ее глаза. Она моргнула, отказываясь плакать из-за такого упрямого и несносного человека, как Макс.

Ноэми солгала ему.

Это был единственный разумный ответ.

Макс отослал всех своих сотрудников, даже охрану. Ему хотелось побыть одному.

Пару часов он сидел один в темноте. Слова Ноэми задели его за живое: он снова вспомнил о своем недостатке, с которым вроде бы уже смирился. Уснуть ночью ему не удалось. А утром он принял решение. Он поехал в шале Ноэми и постучал в ее дверь.

Когда Ноэми открыла дверь, он не дал ей возможности заговорить.

— Ты готова в этом признаться? — спросил он. Она нахмурилась, глядя на него.

— Я уже призналась тебе в том, что беременна. Я не знаю, чего еще ты от меня ждешь.

Он вгляделся в ее глаза, но не увидел в них лжи.

Макс неуверенно выдохнул:

— Мы можем поговорить?

Секунду Ноэми не двигалась и не произнесла ни слова, словно взвешивая все варианты.

— Пожалуйста. Это не займет много времени, и это важно. Я не спал всю ночь, думая о том, что ты мне сказала.

Макс решил, что Ноэми не впустит его в дом, но вот она распахнула дверь и отошла в сторону.

— Заходи, пока тебя кто-нибудь не увидел, — сказала она.

Он вошел. Сняв запорошенные снегом ботинки и пальто, Макс прошел в большую гостиную. Не зная, что делать дальше, он встал у темного камина рядом с большой рождественской елкой.

Ноэми села на край дивана.

— Я понимаю, тебе трудно в это поверить. Как и мне.

Он повернулся к ней лицом:

— Мне не трудно. Просто это невозможно.

— Почему ты продолжаешь это повторять?

Он провел рукой по небритому подбородку.

— Присядь. — Она похлопала ладонью по диванной подушке рядом с собой.

Макс сел рядом с ней на диван, положил голову на подушку и закрыл глаза.

— Того, о чем я тебе скажу, не знает никто за пределами моей семьи и доверенного персонала. — Он открыл глаза и посмотрел на нее. — Я могу тебе доверять?

— Я не проболтаюсь.

— Ты уже знаешь, что я принц, но ты, вероятно, не в курсе, что я первенец и наследник престола. С тех пор как я сделал первый вдох, я был готов занять трон Остании. Это маленькая, но процветающая страна. Однако в возрасте тринадцати лет мне поставили диагноз: лимфома Ходжкина.