Сержант покраснел.

— Но у меня приказ, сэр! Приказ доставить вас в лабораторию!

Лениво почесав нос, я сгрёб Талию в охапку и начал страстно целовать. Тоскливо посмотрев на часы, сержант снова начал кашлять.

— Достал! — сообщил я Талии и, отвешивая ей шлепок по упругой попке, отправил в дом.

Подойдя к сержанту, я забрал у него фуражку, напялил её на голову и сел в «хамви».

— Поехали, моряк, — отдал приказ я. Садясь за руль, сержант покосился на мой халат.

— Ваша одежда, сэр…

— Что-то не так?

— Но вы же в халате, сэр.

— Как тебя зовут, сынок? — хмуро поинтересовался я.

— Трейвис, сэр.

— Ты читал «Плейбой», сынок? Сержант покраснел.

— Вижу, что читал, — удовлетворенно сказал я. — Тогда ты, должно быть, слышал про Хью Хефнера.

— Да, сэр.

— Он тоже везде ходил в халате.

— Есть, сэр!

— Трейвис, ты редкостный болван, я рад, что ты на службе ВМФ США, сынок!

— Спасибо, сэр!

— Поехали в лабораторию, убийца моего отдыха!

Дребезжа как старая пила, «хамви» выехал с пляжа.

Всю дорогу я демонстративно игнорировал сержанта, откинувшись на сидении и высунув ногу в окно. Правда, на одном из поворотов я потерял свой тапочек, но сержант, ловко сдувая с него пыль, вернул его мне. После этого я смягчился, снисходительно пнул его в плечо и даже завёл беседу о суровых солдатских буднях. Оказывается, служба в ВМФ ему нравилась, но Трейвис скучал по своей любимой Айове, маме, папе и собаке Чаки. Еще сержант пожаловался мне на капитана Рея Джексона. Мало того, что он был негром, так еще и очень строгим. Несколько раз он больно бил Трейвиса по почкам и заставлял вылизывать нужник языком.

— А всё потому, что он расист, сэр! Только потому и пошел во флот, чтобы унижать нас!

— А за что он тебя наказывал? Я имею в виду официальную версию?

— Подгузники, сэр.

— Хм. Что?!

— У меня энурез. Необычный случай: когда я слышу звуки саксофона, я писаюсь.

— И что? — не понял я.

— Капитан Джексон заядлый саксофонист. Узнав про мой недуг, он решил, что это своеобразная форма протеста, — сообщил парень.

— Точно расист, — заключил я, — но я доведу это до сведения руководства, Не ссы, моряк! Ну... в переносном смысле. Всё будет окей!

Въехав на территорию военной базы, «хаммер» остановился вблизи ничем не примечательного ангара. У входа я заметил доблестного полковника Морелли и, выскочив из машины, устремился к нему.

— Как дела, дружище? — спросил его я.

— Отлично, сэр! — бодро ответил полковник, стараясь не коситься на мой халат.

— Что нового?

Широко улыбнувшись, он сделал приглашающий жест рукой и зашел в ангар.

— И это лаборатория? — удивился я, разглядывая абсолютно пустой ангар.

— Нет, сэр. Нам сюда, — возразил полковник и подвёл меня к непонятно куда ведущей железной двери. Нажав на выпуклость на стене, он открыл массивные двери, за которыми оказался лифт, куда, почтительно отступая, полковник пропустил меня первым, а сам зашел следом. Ободряюще улыбнувшись, Морелли нажал на какую-то кнопку и лифт начал двигаться, но не вверх или вниз, а куда-то вбок.

— Кажется, лифт сломался, — осторожно предположил я.

— Нет, сэр. Просто лаборатория находится внутри горы.

— По-моему, это вулкан.

— Да, сэр!

— Это может быть опасно.

— Вулкан - отличная маскировка, сэр!

Хмыкнув, я отвернулся, не в силах смотреть на самодовольную рожу Морелли.

Наконец лифт остановился. Выйдя из него, я застыл, разглядывая помещение, в которое попал.

— Ну не хрена себе! — только и смог сказать я. — Деньги налогоплательщиков потрачены не зря.

По огромной научной лаборатории сновали сотни людей, а в центре всей этой композиции высилась НАСТОЯЩАЯ летающая тарелка.

— Разве у вас в Нью-Мексико хуже? — удивился полковник.

— Да нет. Просто размах другой, — приходя в себя, ответил я.

Напяливая на себя образ секретного агента, я бодро направился к тарелке. Персонал почтительно расступался, а когда я проходил мимо, сзади слышался восторженный шёпот. Ещё бы! Эти ученые крысы никогда не видели чиновников моего ранга...

— Здесь лучшие мозги, — с пафосом сказал Морелли из-за моего плеча, — элита военной науки.

Потрогав для проформы тарелку рукой, сдерживая себя от попытки понюхать или лизнуть её тёплый на ощупь бок, я спросил:

— А где пассажиры?

Самодовольство с Морелли как ветром сдуло, озабоченно почесав нос, он замялся.

— Ну... это…

— Чего «это»?

— Как вам сказать…

— Полковник!!! — разъярённо блеснув глазами, заорал я.

— Один из пассажиров сбежал.

— Что?!

— Женщина исчезла. Мои люди обыскали всю базу, но безрезультатно. Её нигде нет.

— Уволю! — вспоминая интонации своего босса, закричал я.

— Сэр, я готов нести любую ответственность.

— Готов он! — саркастически скривившись, проворчал я. — Что мне делать со статьёй?

— С какой статьёй, сэр? — удивлённо спросил полковник.

Как всегда, меня подвёл язык, но я опять выкрутился.

— С докладной статьёй для президента! Что мне с тобой делать, полковник? Ты провалил важнейшее для страны задание, ты поставил под угрозу жизни всех американских граждан! Своим поступком ты свёл на нет все наши ценности: демократию, феминизм, свободу сексуальных меньшинств! Теперь не будет мультфильмов Диснея, «Макдоналдсов» и старого доброго «Будвайзера», и американские дети больше никогда не будут играть в бейсбол на зелёных лужайках Вайоминга. Ты предал нашу родину, Морелли!

Вздрагивая плечами, полковник зарыдал. Ко мне сбоку подошёл трезвый и от того хмурый Хаджет.

— Привет, старина! — сказал я.

— Привет, Теди! — пожимая мне руку, ответил адмирал. — Хорошо сказал, приятель. Проникновенно. Измена родине — серьёзный проступок. Хочешь, я прямо сейчас пристрелю этого иуду?

— Не нужно, он исправится. Верно полковник?

— Да, сэр! — выпрямляясь, ответил Морелли.

— Как теперь быть с нашей беглянкой? Где её искать?

— Не знаю, может быть, ОН знает.

— Кто он? — снова закипая, крикнул я.

— То т парень, который был с ней. Второй пассажир этого летательного аппарата.