Незнакомец, где-то уже сильно выпивший, не сводил глаз с Алины, наверное, пытаясь произвести на нее впечатление своими гусарскими усами и манерами.

— Из горлышка ты и глоток не сделаешь. Не веришь — можно поспорить, — усмехнулся Андрей, вспомнив свой огромный студенческий опыт.

— Почему так говоришь? Хочешь спорить? Давай спорить. Я прямо здесь все до дна выпью. На что спорим?

Алина на секунду посмотрела на Андрея и, будто что‑то загадав, вмешалась в разговор:

— Если у вас не получится, вы оставляете бутылку нам, а сами исчезаете. А если получится, то я вас поцелую.

Незнакомец недоверчиво повертел головой, переводя взгляд то на Алину, то на Андрея, и решившись, резкими движениями открутил проволоку, стрельнул пробкой в потолок и поднес бутылку к губам. В этот момент из нее хлынула пена и быстро заполнила его горло. Он поперхнулся, закашлялся, из глаз его полились слезы. Выждав несколько секунд, он попробовал повторить попытку, но эффект был тот же самый.

— Ну все, приятель, только обольешься весь. Бесполезно. Пена не даст. Не трать попусту хороший напиток, — остановил его Андрей. — Проверено и не раз. Догоняй своих друзей, вместе из стаканов выпьете.

— Нет. Шампанское оставьте нам. Как и договаривались, — решительно добавила Алина. — Спор есть спор.

Парень, часто моргая красными выпученными глазами, вопросительно посмотрел на Андрея, будто ища у него сочувствия, но Алина, не давая ему опомниться, одной рукой приоткрыла дверь в вагон, а другую протянула, чтобы взять бутылку. Тот не стал больше возражать. Передал ей шампанское и расстроенный молча вышел из тамбура.

И сразу, как дверь закрылась, Андрей притянул девушку к себе и начал целовать ее лицо и губы. Сначала она отвечала, но через минуту отодвинула его от себя рукой, в которой была бутылка, и тихо сказала:

— Не спеши, у нас впереди полно времени…

Утром, когда поезд подъезжал к Вильнюсу, обнаружилось, что Гена, ехавший в купе с тем единственным мужчиной из всего отдела культуры, развязал…

Алина заметила встревоженные лица Андрея и Владислава.

— Это что, большая проблема? — спросила она.

— Да уж. Это огромная проблема.

— Для Гены?

— Нет, для нас. А может и для всей Литвы.

На вокзале их туристическую группу встретила женщина‑экскурсовод и проводила в старенький, пахнущий соляркой красный «Икарус». Пока ехали до отеля, она рассказала программу их трехдневного пребывания и пару анекдотов про привычки местных жителей. Судя по всему, сама женщина была русской и относилась к литовцам не очень доброжелательно.

— Им сейчас в таких лошадиных дозах вкалывают национальное самосознание, что есть вероятность, что скоро дойдет до измерения черепов, проверки на лояльность и высылки отсюда тех, кто не прошел по нужным параметрам, — сказала она, грустно глядя в окно.

Отель был в самом центре города. Там, где проспект Ленина переходил в площадь Гедеминаса. Старинное трехэтажное здание с балконом во всю длину второго этажа было с одной стороны заставлено облезлыми строительными лесами, а с другой сверкало яркой‑голубой краской и новыми окнами.

Девушки с серьезными лицами на стойке регистрации быстро переписали прибывших и раздали ключи. Оказалось, что вся группа размещена в той части гостиницы, где происходит ремонт. Кроме того, в этом крыле «удобств» в номерах не было, а на всех постояльцев в конце коридора был всего лишь один туалет с душем.

Естественно, люди начали скандалить и требовать немедленного переселения. Больше всех возмущалась Татьяна. Привычные к таким конфликтам администраторы отеля лишь снисходительно улыбались и отвечали, что других номеров нет.

Из неприметной двери в углу фойе им на помощь прибежала полная дама невысокого роста с ледяными серыми глазами, тонкими губами и безжизненными волосами, выжженными какой‑то химией до цвета соломы.

Определив, что она здесь главная, недовольные туристы кинулись к ней навстречу. Возглавляла эту атаку Татьяна. Две женщины были чем‑то похожи и смотрели друг на друга с такой яростью, будто от исхода этого конфликта зависела их жизнь.

— Вы здесь не хамите, — сразу попыталась перехватить инициативу отельная начальница. — Здесь вам не Россия. Не мешайте нам работать. Не нравится — уезжайте домой. Никто вас не звал.

Не ожидая таких грубых слов, на какое‑то время Татьяна растерялась. Но через несколько секунд в ее глазах вспыхнул огонь, большая грудь несколько раз колыхнулась, наполнилась воздухом и, за мгновение до неизбежного членовредительства, когда Танины руки уже потянулись к волосам администратора, вмешался Владислав. Он стеной встал между разгневанными дамами и нагнувшись что‑то прошептал на ухо Татьяне. Потом повернулся к пергидрольной блондинке, вежливо взял ее под руку и отвел в сторону.

Конфликт разрешился просто. Влад пообещал даме, что сейчас все пройдут по свои номерам, а она, в свою очередь, к вечеру выделит в другом крыле здания два хороших номера. Естественно, за небольшую доплату.

Лишившись в лице Татьяны лидера, остальные туристы стихли. Казалось, что все уже закончилось. Но в это время к дверям гостиницы подкатил роскошный двухэтажный автобус, из которого начали вальяжно выходить новые туристы. По взглядам, в которых за демонстративно‑формальной вежливостью легко просматривалось презрение и равнодушие, было ясно — это иностранцы. По обрывкам фраз можно было понять, что немцы.

Девушки из-за стойки и женщина‑начальник побежали к ним навстречу с такими счастливыми улыбками, будто приехавшие были вернувшимися домой после долгого отсутствия богатыми родственниками всего персонала.

В это же время Гена, мирно дремавший в холле на диване рядом с лысым мужичком с бабьим лицом, с которым он познакомился в поезде, проснулся и, быстро смешав в опаленном водкой сознании происходящее с какими‑то своими полусонными фантазиями, тоже бросился навстречу иностранным туристам.

— Бабка! — закричал он соломенной блондинке. — Беги на кухню за самогоном и угощением для гостей.

Подскочив к немцам, он изогнулся, взмахнул рукой, приглашая гостей пройти вперед, и заискивающим голосом затараторил:

— Млеко, яйки, курка, шнапс… Битте… Прошу вас… Пожалуйте к нам… Данке шен, — Гена бегал вокруг гостей, повторяя эти нелепые фразы.

Работники отеля застыли в ужасе, не зная, что делать.

— Шляфен, эссен, тринкен, — не унимался Гена, — и динь‑динь, динь‑динь, динь‑динь, — намекал он на что‑то приятное, состроив мерзкую улыбку уличного сутенера.

— Хенде хох, — прокричал с дивана, проснувшись от шума, новый Генин друг. — Но пасаран, — он попробовал встать, но не смог.

Казалось, что международный скандал неизбежен, но опять Влад, теперь уже с помощью Андрея, Алины и Татьяны спасли ситуацию. Они вчетвером схватили за руки двух разбуянившихся приятелей и по лестнице в углу фойе увели по номерам.

Андрей и Алина не задержались наверху, сразу договорившись убежать от остальной группы. Через двадцать минут они спустились