и стал целовать в шею. Это было неожиданно и очень приятно. Я не возражала. Я словно растаяла в его объятиях.

Мы целовались ещё и ещё. Он попытался залезть руками ко мне в лифчик, но я не пустила его. Мы легли на диван и продолжили. Он ласкал меня, его дыхание обжигало кожу. Я хотела его! Он умело использовал свои руки и возбуждал меня.

Я сказала, что мне нужно домой. Он сказал, что отпустит меня через минуту. Мы продолжали наши взаимные ласки ещё полчаса. За это время он ещё несколько раз пытался пробраться ко мне в лифчик и в трусики, но каждый раз я отстраняла его руки. Я сказала, что хочу домой, хотя не хотела. Я хотела, чтобы он взял меня, как самец, как животное, и не отпускал.

Но… Он не взял. Он будто бы хотел, чтобы ему отказали, и я отказала. Он отпустил. Сказал, что вызовет такси, если я так сильно хочу домой. Он проводил меня, поцеловал в щёку и закрыл дверь такси.

На следующий день он позвонил, но я не брала трубку. Я не хотела с ним разговаривать. Отчего-то теперь мне было противно разговаривать с ним. Лишь спустя несколько дней я сама поняла, что же это было и почему я больше не хотела с ним общаться. Лучше бы он вообще не трогал меня, или наоборот, взял бы, будто животное, сломил бы мою волю. Но он остановился ровно посередине. Ему ни хватило совсем немного. Ни туда и ни сюда. Теперь он не мог быть для меня ни другом, ни любовником. Всё было кончено. Я заблокировала его номер и все контакты в соцсетях. Больше мы с ним никогда не виделись.

Спустя какое-то время я получила диплом. Но несмотря на все мои успехи в учёбе найти работу по специальности оказалось не так просто. Кроме того, что должность была не такая уж востребованная, у меня ко всему прочему совсем не было опыта. Даже производственную практику я пропустила, так как слегла с ветрянкой в самый ответственный момент. Связи отца с трудоустройством тоже не помогли, ведь человек, к которому он хотел меня устроить, уже был уволен в связи с оптимизацией штата.

Это время было самым тяжёлым в моей жизни, ведь учёба, ради которой я до этого жила, закончилась. Все эти олимпиады и конкурсы, в которых я регулярно участвовала и побеждала, оказались теперь никому не нужны. Всеми этими грамотами теперь можно было просто подтереть зад.

Все мои бывшие сокурсницы повыходили замуж и нарожали детей. Парней-однокурсников работодатели более охотно брали на работу, чем девушек.

Родители для меня хоть и оставались самыми близкими людьми, но за время моей учёбы мы с ними всё же заметно отдалились друг от друга.

Я поняла, что теперь одна и у меня нет никого и ничего, кроме моей мечты: я хотела доказать себе и всему миру, что я ничуть не хуже мужчин. Не самая лучшая мечта и не самая худшая. В любом случае, это именно она меня и спасла от мыслей о суициде. Я не могу покончить с собой до тех пор, пока не докажу всем, что я ничуть не хуже, чем другие люди. Я найду работу. Я обязательно её найду и стану лучшим специалистом в своём роде.

И я нашла. Прошла десятки собеседований, отправила сотни резюме. Обошла несколько компаний, предлагая свои услуги. Наконец меня взяли.

Небольшая компания, делающая по заказу проекты бункеров для богачей. Не сказать, что работа мечты, но хотя бы что-то. Москва не сразу строилась. Заказы были редко ­— не так много на свете людей, которые могут позволить себе строительство бункера, поэтому работы было мало. Но и такая работа меня несказанно радовала.

Однако радость моя была недолгой. Вскоре начался очередной экономический кризис, стали закрываться многие предприятия. Богачей, желающих построить для себя бомбоубежище, становилось всё меньше. К тому же заказы у нашей компании стала перехватывать крупная американская корпорация с аналогичной специализацией. Мы закрылись. Я вновь осталась наедине со своей мечтой.

Но тут дал знать о себе мой отец, который последнее время постоянно пропадал на работе. К этому времени он уже дослужился до генерал-майора. Прежде чем мы с ним поговорили, он заставил меня подписать кучу документов и подписку о неразглашении.

Сперва я не могла понять, что он от меня хочет. Даже на какое-то время подумала, что он тронулся умом, у него все-таки нервная работа…

Но оказалось, что с ним всё в порядке. Просто была найдена какая-то древняя постройка в пещере. Отец сказал, что это портал в другой мир. Я не верила ему до тех пор, пока сама её не увидела. Вокруг неё необходимо было построить бункер и подъездные пути к нему, да так, чтобы постройку не было видно из космоса, а подъездные пути не слишком привлекали ненужное внимание. Ведь со слов отца, стоит захотеть разведке какой-нибудь мало-мальски значимой страны узнать, что находится за стенами секретной военной части, они это узнают, несмотря ни на какие меры предосторожности. И на всё про всё им понадобится не более двух месяцев. Поэтому задача контрразведки заключается в том, чтобы ни одна страна не захотела узнать, что же находится за стенами военной части, да и вообще то, что часть эта секретная. Покосившиеся заборы, облупленная краска и протекающая крыша являются в этом деле верными помощниками. Никто и не подумает, что такой объект может скрывать что-то важное.

Мне пришлось учесть всё это в своей работе. Бункер, который я спроектировала, был похож на ангар, построенный ещё во времена СССР и заброшенный в период перестройки. Конечно, заброшенные ангары не появляются сами по себе среди леса, но у военных свои причуды. После небольших доработок мой проект всех устроил.

Мне сказали, что не мне одной поручили подобную работу, но справилась я лучше всех, поэтому бункер построили по моему проекту. Но я-то знала, что причина заключается лишь в том, что среди всех проектировщиков генералом отец был лишь у меня.

Тем не менее, мне поручили сделать проект целой цепочки оборонительных сооружений, по ту сторону врат. Кроме того, меня назначили главой целой экспедиции, состоящей из военных, инженеров и учёных, которая должна была отправиться за врата. Сделали это якобы для того, чтобы я сама осмотрела местность и наилучшим образом спроектировала защитные сооружения. Но что-то мне подсказывало, что на самом деле и тут мой отец приложил руку.

Эта работа обещала