Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До института добраться можно лишь на метро. Место, высасывающее всю энергию, сжирающее все нервы. Любое столпотворение вгоняет меня в тоску. Но это неизбежно. Другого пути нет. При чем во всех смыслах этой фразы. До Черкизовской ехать и ехать, но что самое главное, Сиреневый бульвар, где и расположен университет, находится вблизи того самого Щелковского шоссе, где произошло последнее убийство маньяка-расчленителя. В общем, настроение мое было крайне подпорчено, а мне еще экзамен сдавать.
Поездка заняла час с лишним, и втоптала все мои попытки настроиться на позитивный лад в мраморные плиты пола метрополитена. Давка, раздраженные, ругающиеся люди, духота. С нетерпением торопился выбраться на свежий воздух, стараясь не думать, что придется еще ехать обратно в таких же условиях. На улице было не менее людно. Приходилось маневрировать среди снующих туда-сюда пешеходов, некоторые из которых умудрялись ходить медленным, прогулочным шагом, раздражая своей беспечностью тех, кто торопился. Москва слишком суетлива и неприветлива. Она раздражает своей нервозностью. После двух лет проживания в этом холодном, зазнавшемся городе, я понял, что совершил ошибку, приехав сюда. Но дороги назад уже нет. В моей жизни не осталось людей или места, куда можно вернуться. С горем пополам окончил школу и сразу же ломанулся сюда. Черт дернул остановить свой выбор на этом злосчастном месте. Правда я и не выбирал вовсе, само собой материализовалась в голове эта мысль. Видимо, у людей из маленьких городов на подсознательном уровне витает идея перебраться в столицу. Но до чего же обидно, что все силы я пустил на осуществление своих желаний именно здесь, в этом пафосном городишке. Вот подзаработаю немного и укачу в какую-нибудь глухомань. Или еще куда, но тут не останусь точно! Даже пенсионеры здесь надоедливые. Пока вышагивал по дороге, в меня со всего размаха влетела сгорбившаяся бабуля с трясущимися руками. При этом на землю чуть не свалился я, а не она. Бабушка везла тележку сзади себя, наверное, это и помогло ей удержать равновесие. Однако это не помешало старушенции закатить истерику, не забывая подправить все это парочкой крепких словечек. Тут же сбежался народ, для выяснения отношений. А народ этот состоял из таких же бабушек и дедушек, потому что больше никому не было до этого скандала дела. Может тут поблизости поликлиника или отделение банка? Выслушал претензии я, молча. Не считаю нужным вступать в перепалку с шайкой пенсионеров, которые в любом случае меня переговорят. Волна негодования плавно стекла с меня и перебралась в самую гущу возмущенной группы. Бабули затеяли продолжить дискуссию в более расширенном ключе, затрагивая всю молодежь в целом, оттеснив меня на самый задний план. Не воспользоваться этим было бы вверх глупости. Лишь когда я разворачивался, чтобы уйти, кинул напоследок взгляд на эту скандалившую толпу, и по спине у меня пробежал неприятный холодок. Одна из седовласых бабушек, которая все это время молчала, теперь просто смотрела мне в след своими почти белыми зрачками. Ее тяжелый взгляд из-под опущенных век проник в самую душу. Бабуля смотрела, не моргая, будто считывала информацию обо мне, боясь пропустить даже мелкую деталь о моей сущности. В ответ на это я нахмурился, а она приподняла уголок губ в ехидной ухмылке, развернулась и пошла прочь, показав всем свою сгорбившуюся под тяжестью лет спину.
Странная бабуля. Чем я мог ее заинтересовать? Никогда не видел таких выцветших глаз. Из-за их необычности, ей удалость произвести на меня впечатление. При чем не самое приятное. Однако, это всего лишь одна из тех буйных пенсионерок, не стоит думать об этом слишком долго. Наконец я дошел до нужного здания института. Не раздумывая более ни секунды, я зашел внутрь. Студентов — целый коридор. Опять толпа! Протискиваться не было никакого желания, поэтому я решил переждать, пока рассосется народ. Ждать пришлось долго, но зато пройти в нужный кабинет не представляло особого труда. Окружающая среда не была какой-то примечательной и ничего особенного собой не являла. Наоборот, создавала атмосферу унылости, угнетенности и развивала физическую утомленность. Пожизненно бежевая потрескавшаяся краска на стенах, темный пузырчатый линолеум застилает пол, двери не прибавляют охоты постучать в них. И вряд ли в этом здании найдется хоть один уютный уголок. В общем, все, как всегда. Ничего экстраординарного или впечатляющего. Аудитория номер 56 расположилась на третьем этаже. Лестница и вовсе показалось мне мертвой. Толи мой настрой, то ли обстановка делали это место каким-то непрезентабельным. Наверное, стоит пообжиться. И причина такой неприязни, наверняка, кроется в моем напрочь испорченном настроении.
Непонятные ощущения одолевают со вчерашнего вечера. Чувствую себя не в своей тарелке. Меня без конца что-то тревожит с вечера, но что именно, понять не могу. Густой тяжелый осадок, так ничем и не вымывается с ночи. Давненько у меня не было такого душевного смятения и такое состояние перед экзаменом еще больше раздражает. Вышагивая по коридору, я всеми силами старался найти способ отвлечься от хандры. Может причина все же в предстоящем экзамене? Все-таки биологию сегодня сдавать, а я ее никогда не любил. У меня, вообще мало было любимых предметов, именно поэтому я до сих пор не студент вуза. Возле аудитории собралось с полсотни ребят. Мельтешили перед глазами, паниковали, листали тетради и учебники, выспрашивали друг у друга ответы на вопросы. Никогда не понимал, зачем создавать у себя кашу в голове, всеми этими заучиваниями за пять минут до экзаменов или зачетов. Как говорится: «Перед смертью не надышишься». Но не смотря на суматоху, некоторые девчонки уже откладывали в сторону книги, чтобы вдоволь полюбоваться новоприбывшими парнями, одним из которых был я. Учеба учебой, а вот личные отношения еще никто не отменял.
Дверь в аудиторию открылась, призывая нас зайти. Мужчина в костюме со сдвинутыми к переносице бровями, грозно взирал на будущих студентов и что-то бормотал себе под нос, а может просто дергал толстыми губами. Удивило то, что экзамен мы будем сдавать сидя в аудитории, а не в обычном классе с партами, как это происходило в прошлые мои разы. Тем лучше. Забравшись как можно выше с билетом в руке и чистым листком бумаги с печатью, я принялся бесшумно листать страницы