— Эмма, ты просто прелесть! Нет, я лучше скажу ему, чтобы он сам за ней заехал, а ты положишь чистое белье к нему на заднее сиденье.

— Ты что-то стал необычайно любезен, — подозрительно заметила Эмма.

— Я всегда любезен, — наставительно заметил он. — Просто ты этого никогда не замечаешь.

Через четверть часа после начала первого сеанса Джон спросил Серену, не устала ли она.

Серена, спокойно сидевшая в удобном кресле, повернула голову и нежно улыбнулась ему. Ник заметил, как у Джона перехватило дыхание, когда он обратился к Серене, и поглядел в их сторону. Он даже не представлял, что ее присутствие будет так мешать ему работать.

— Да нет, Джон, что ты! Наверняка других своих моделей ты не спрашиваешь об этом через несколько минут после начала сеанса, — возразила она.

— Да, других не спрашиваю, — вынужден был согласиться он. — Но ты ведь еще не привыкла, поэтому можешь быстро устать.

— Да, странно, что так устаешь просто от того, что спокойно сидишь в кресле, — признала она.

— А сколько времени пропадает зря! — с легкой иронией заметил Ник.

Серена откинулась обратно на спинку кресла и задумчиво протянула:

— Нет, не зря. Видишь ли, у меня никогда не было времени просто посидеть и подумать. На ферме отца всегда было столько дел… Пока их все переделаешь, а там уже время ложиться спать.

— Да, и, наверное, ты так уставала к этому времени, что уже и делать ничего не могла, — с сочувствием вздохнул Джон.

Ник громко отодвинул стул и встал.

— Поеду в театр, — коротко бросил он. — У меня обед с Коринной. Вернусь… мм… не знаю когда.

Когда они остались одни, Джон продолжал молча писать. Он был так счастлив, каким не помнил себя за всю жизнь. В Серене было нечто такое, что он искал и не находил в других. Он все понял с той минуты, когда впервые увидел эту девушку, — понял, что любит ее и будет любить всегда. Но понял он и то, что сама Серена всегда будет относиться к нему только как к доброму другу, не больше. Он сам не понимал, откуда ему все это известно, но он видел, что это судьба, и тихо смирился.

И теперь в молчании, которое никто из них не имел ни малейшего желания нарушать, он работал исступленно, как не работал еще никогда. Но вдруг зазвонил телефон, и все очарование пропало. Серена негромко вскрикнула, словно внезапно пробудившись ото сна. Джон торопливо подошел к столу, где обычно работал Ник.

— Да, говорит Джон Дейн. Коринна? Не знаю. Он сказал, что пошел в театр, что вы сегодня обедаете вместе… Прости, я представления не имею, почему он не пришел! Здесь его тоже нет. Хорошо, конечно. Я ему передам, когда он придет. Пока! — Джон медленно положил трубку на рычаг. — Странно, — заметил он. — Куда же он запропастился?

— Джон, а почему тебе не нравится Коринна? — спросила Серена.

Он подошел и присел на ручку ее кресла, внимательно глядя в ее серьезные серые глаза.

— А потому, — медленно ответил он, — что, если они с Ником поженятся, Ник погубит свой дар. А я бы этого не хотел.

— Ты… ты его любишь, да? — спросила она, осторожно касаясь его руки.

Он грустно улыбнулся:

— Знаешь, из всех, кого я знаю, Ник единственный человек, который умеет дружить по-настоящему. Ник — он такой… да, он иногда ведет себя глупо, дурачится, некоторые считают его эгоистом, но на самом деле… в нем есть что-то главное, самое ценное, что редко встретишь. Прости, никогда не умел хорошо объяснить, что хочу сказать, но мне кажется, ты меня понимаешь.

— Да, — тихо сказала она. — Кажется, понимаю! Но почему ты так сказал о мисс Чейл?

— Почему? — Голос его сразу стал сердитым. — Потому что у художников есть такое свойство — видеть, чего недостает людям. А ей недостает того, что как раз необходимо Нику. Она словно вампир: высасывает из людей все силы, всю энергию. Я прямо чувствую это, когда она рядом!

Он встал и пошел обратно к мольберту. Какое-то время он молча глядел на свою работу, потом подозвал Серену подойти и посмотреть.

Некоторое время она молча смотрела на свой портрет, потом повернулась к Джону.

— О, Джон!.. — выдохнула она. — Так вот в чем дело!

Он понял сразу, что она разгадала его секрет. Не отрывая глаз от холста, он поднес ее руку к своим губам.

— Да, — кивнул он.

— Но… — начала было Серена.

— Никаких но, — поспешил перебить ее Джон. — Просто так получилось. — Но не беспокойся об этом. Если тебе это нужно — ты мне сама все скажешь, а пока… — Он грустно улыбнулся ей. От этой улыбки некрасивое лицо Джона на миг стало очаровательным. — Пойдем перекусим что-нибудь!

— О, Джон, как жаль, что все так получилось! — невольно воскликнула Серена.

Он обо всем догадался по ее голосу. Что же, значит, для него надежды нет.

— Обедать! — твердо сказал он и пошел вперед по узкой лестнице.

Когда они вернулись, в их студии уже вовсю шла вечеринка. Коринна тоже была там. Видимо, все уже было забыто. Стоял невообразимый шум, все болтали, смеялись. Джон с отчаянием посмотрел на Серену.

— Боюсь, сегодня нам больше не удастся поработать! — сказал он, убирая мольберт с неоконченной работой в угол, чтобы его не задевали.

— Я, пожалуй, лучше пойду домой, — неуверенно сказала она.

— Кто это тут собрался домой? — весело спросил Ник, подхватывая ее под руку.

Джон тут же опустил глаза, не в силах видеть, как засияли в ответ глаза Серены.

— Я только что говорил, что сегодня больше не буду писать ее. Вот она и решила, что ей лучше пойти домой.

— Ерунда! — рассеянно ответил Ник и развернул мольберт к себе, чтобы посмотреть на неоконченную работу. — Джон, — вдруг резко сказал он, — да это лучшее из всего, что ты писал.

— Знаю. — Джон попытался снова убрать мольберт, но было уже поздно.

Кто-то уже успел заметить картину и теперь рассматривал ее с нескрываемым интересом. Это был Марк Долби, человек, которого Коринна уже как-то приводила сюда. Он пристально разглядывал холст, потом перевел взгляд на Серену.

— Сколько времени вы над ним работали? — спросил он Джона, не поворачивая к нему головы.

— Сегодня с утра, — кратко ответил Джон.

— Тогда вы, должно быть, работали как одержимый, — заметил смуглый красавец с неожиданным сочувствием.

— Так и было, — сдержанно подтвердил Джон.

— Да, это вдохновенная работа, иначе не скажешь, — задумчиво проговорил Долби. — Интересно было бы на нее взглянуть, когда она будет закончена.

И тут, к собственному своему удивлению, Ник вдруг выпалил:

— Портрет не продается. Он уже продан. Это работа на заказ. Так ведь, Джон?