– Тут толстый ковер повсюду, – поморщилась Куки, – розовый. Фу!

– Давай уложим Лизу в кровать Вари, – попросила Мафи.

– Она меня замучила, – топнула Куки, – не хочу ей ничего хорошего делать.

Мафи молча попыталась поднять Елизавету за передние лапы. Куки закатила глаза, но ухватила спящую за задние.

– Раз-два, взяли! – Сестры напрягли все силы и взгромоздили енотиху на кровать.

– Я не могу появиться дома в таком виде, – запаниковала Куки, когда они с Мафи добежали до опушки леса.

– Согласна, – кивнула сестра, – пошли к Радочке.

– Японскому хину? Владелице магазина обуви? – удивилась спутница. – А зачем нам к ней-то?

– Если то, о чем я когда-то случайно услышала, правда, она единственная собака на свете, которая способна нам помочь, – пояснила Мафи.

И они помчались через лес. По деревне сейчас лучше было не ходить.

Путь оказался недолог. Минут через десять собака и толстая енотиха очутились около уютного домика, который стоял впритык к Синей горе. Мафи дернула за веревочку звонка. Дверь открылась.

– Здравствуйте, – вежливо произнесла небольшая бело-черная пушистая псинка с длинными красивыми ушами. Это и была Рада, японский хин.

– У нас беда, – объявила Мафи, – совсем бедовская беда. Бедее нашей беды ни у кого не случалось. Муля сильно поранила лапу, ее увезли в больницу на операцию.

– Ой-ой, – испугалась Радочка, – какая плохая новость!

– А Куки превратилась в енотиху, – продолжала Мафи, – маме об этом рассказывать никак нельзя.

– И понятно почему, – кивнула хозяйка магазина. – Заходите в дом. Чем я могу вам помочь?

Собака и толстая енотиха прошли в гостиную Радочки.

Мафи сложила передние лапки на груди и начала рассказ.

– Однажды я убирала в саду игрушки и случайно услышала разговор Черчиля и Фени. Самый умный мопс сказал жене:

– Дорогая, ты, как всегда, безукоризненно составила летопись Прекрасной Долины за прошлый год. Великолепная научная работа.

– Спасибо, – ответила Феня, – это ты меня научил, первые мои летописи были не так уж и хороши.

– Всегда можно их поправить, – успокоил Фенечку Черчиль.

– Да, да, – обрадовалась старшая сестра, – но некоторые события, к сожалению, забываются. Да еще кое-кто не расположен к беседе. Вот, например, год Красной Сливы. Когда я собирала о нем материал, беседовала с жителями, то Радочка… Понимаешь, о ком речь?

– Конечно, дорогая, – подтвердил муж, – она из семьи бело-черных японских хинов, обитает в милом коттедже, шьет обувь, сумки, продает все это в своем магазине.

– Радочка наотрез отказалась говорить о том времени, – вздохнула Феня, – уж как я ни старалась, как ни объясняла важность летописи и ее роль в воспитании щенков, но хозяйка отделывалась фразой: «Прости, ничего не помню». Я очень расстроилась, вышла на улицу, столкнулась с лабрадорихой Мартой и в сердцах воскликнула: «Надеюсь, ты сумеешь рассказать о событиях, которые случились с тобой, твоими друзьями и знакомыми в год Красной Сливы». Мы расположились в беседке и так хорошо побеседовали. У Марты оказалась прекрасная память. Когда я уходила, она вдруг спросила:

– Я видела, как ты выходила из дома Радочки. Наверняка она тебе про год Красной Сливы ничего не сообщила.

– Ты совершенно права, – призналась я.

– Никто не захочет вспоминать про общение с Изменителем, – нахмурилась Марта.

Феня кашлянула и продолжила:

– Я изумилась и тут же спросила, кто такой Изменитель?

Но Марта вздрогнула, заявила, что торопится, и быстро убежала… Я потом у всех, с кем беседовала, спрашивала об Изменителе, но никто толком не сумел объяснить, кто он и что делает.

– Дорогая, ты затронула сложную тему, – произнес Черчиль, – иногда некоторые жители Прекрасной Долины меняются телами.

– Зачем они так поступают? – воскликнула Феня.

Черчиль хихикнул.

– Кажется, я слегка простудился.

– Радочка переселилась в чье-то тело? – не успокаивалась Феня.

– Я закрою окно и все объясню, – пообещал самый умный мопс…

Мафи прервала рассказ, почесала нос и протянула:

– Окно захлопнули, и больше я ничего не услышала. Я потом у Мули поинтересовалась, у чихуа-хуа Антонины, у Капы, Зефирки, Марсии. Никто из старших про Изменитель даже не слышал. В конце концов я пришла к Фене и осторожно завела беседу:

– Фенюша, мне попалась сказка, в которой говорится, как один пекинес поменялся телом с носорогом. Такое случается?

Мафи схватилась лапами за голову.

– Что началось! Феня велела принести ей том, в котором я это прочитала. А у меня его, естественно, нет! Пришлось врать, что я потеряла книгу. Старшая сестра начала спрашивать, где я ее вообще достала. Ох, как я ее запутывала! Прямо вспотела вся. И на мордочке прыщи даже высыпали, так я нервничала.

– Конечно, тебе пришлось нелегко, – улыбнулась Радочка, – скатала шар обмана.

– Что такое «шар обмана»? – не поняла Куки.

Хозяйка магазина принялась объяснять:

– В Прекрасной Долине не бывает зимы. У нас тут всегда теплая погода. А в мире людей существует смена времен года. Вы, когда служили Хранителями, определенно видели снег.

– Да, – хором ответили гостьи.

– Он мокрый, серый и холодный, – поежилась Мафи, – по нему неприятно босыми лапками ходить, он тает на асфальте и превращается в грязь. Машины по ней несутся, брызги в разные стороны летят. Когда я жила бездомным щенком, мне зимой все время есть хотелось.

– Что ты! – замахала лапками Куки. – Все не так! Мы храним семью, которая живет в лесу. И я там видела: снег белый, хрустящий, вкусный, как мороженое. Из него так весело лепить разные фигуры! А еще он…

– Варя, то есть Куки, как лепят снеговика? – остановила ее Радочка.

– Делают маленький комочек, потом начинают его катать по снегу, – пояснила та, – снег налипает на комочек, и получается огромный ком!

– Вот и с враньем так, – вздохнула хозяйка, – солжешь немножечко, потом придется продолжать, одна выдумка потянет за собой другую, третью, четвертую. И в результате у тебя получается здоровенный шар обмана, который ты уже и сдвинуть не можешь. Поэтому лучше сразу сказать правду, даже если она для тебя и неприятная. Честной собаке легче жить, чем врунье.