целый год, и только потом забеременела. Она так его любила, что смогла от него отказаться, потому что его собственный брак, собственная семья начали рушиться. Его счастье было для нее важнее собственного, а по складу характера она имела склонность к мученичеству. А кроме того, у нее осталось о нем целых два воспоминания: близнецы, ее собственная семья. Но это надо же подать такой пример: целая гробница фотографий на туалетном столике, сделанных «Полароидом», подарком обманщика; из школьных фотографий детей она предпочитала те, где было видно их сходство с Питером; на Марча, отцовского двойника, Ли всегда глядела с тоской. Арти, если ее спросить, не стала бы спорить с мнением города. Если романтическая любовь подразумевает столько глупости, утрат, тоски, зачем к ней стремиться? Ей она представлялась стихийным бедствием вроде урагана: чем переживать, лучше эвакуироваться. Хотя поди ж ты. Нет у нее сейчас ощущения, что налетела буря. Она счастлива.

Они въезжают в Олимп; Арти хочется притормозить у проулка, ведущего к мастерской Гепа, высунуться, проверить, не видать ли Райана в открытом боксе, но Марч на сегодня уже насмотрелся на брата. Через три квартала они попадают на главную улицу, где за молочной лавкой примостился единственный в городе автомагазин.

Ни Марч, ни Арти не склонны обниматься, поэтому она просто машет рукой, когда брат вылезает из джипа, а потом ждет, пока он выпустит собак. Он подходит к ее окну, хочет, видимо, что-то сказать, но слова застревают в горле.

— Рада, что ты вернулся, — говорит она.

— Честно? — Он делает шаг назад, свистком подзывает собак.

Арти разворачивается и едет прочь из города. У нее свой домик на двух гектарах земли — достаточно, чтобы на виду не было других домов, других людей. Бывшая ферма, две спальни: одна ее, другая — Арло, когда ему нужно где-то перекантоваться. В его возрасте не иметь собственного жилья, хоть арендованного, хоть какого, довольно грустно, однако его дом всегда был рядом с ней. И он вечно странствовал, даже до того, как полгода назад песня его впервые стала радиохитом.

Светло-голубой «бронко» Арло стоит на подъездной дорожке. Его машина перед ее домом — не редкость, но сегодня она его не ждала. Несколько дней назад он прислал ей эсэмэску из Флагстаффа: начал пятую неделю шестинедельных гастролей. Арти паркуется сзади, на душе неспокойно. Если Райан сегодня не на смене, он придет к ней еще до обеда. Вроде бы отличный повод представить их друг другу, но она ловит себя на том, что вытаскивает телефон из кармана.

— Уже еду, красавица, — произносит Райан вместо «здравствуй». — Гепа сегодня не было, работы мало. А валандаться просто так не по мне. — Она слышит его старенький радиоприемник: Кенни Роджерс в консервной банке через полуживые колонки — и понимает, что он уже на пути к ее дому.

— Давай-ка отложим, пожалуй. — Она колупает кожаную оплетку руля.

— Что так?

— Арло вернулся, неожиданно. — После паузы придумывает ложь. Говорит себе: так проще, быстрее — а разницы-то никакой. — Я еще в дом не входила, но кажется, что-то случилось. Наверное, он захочет поговорить.

Райан вздыхает:

— Он что, весь день говорить будет? Если весь день, я с ума сойду.

Арти улыбается:

— Да вряд ли.

— Тогда я к реке, порыбачить, на наше обычное место. Подъедешь, как освободишься? А то и Арло привози. Мы с ним познакомимся. — Пауза. — Нам ведь стоит познакомиться?

Укол в сердце от жалости к нему. Райан как-то умудряется жить на свете, не считая за данность, что по умолчанию имеет право на что угодно — он не съест последний кусок курицы и не отберет у нее телевизионный пульт. Он даже не считает, что девушка обязана представить его своему брату.

— Я его приглашу. — Это для нее тоже звучит ложью, хотя можно и попробовать.

Он же ей верит. Это слышно по голосу, по смеси радости и нервозности в его: «Ну, до скорого». Голосу, совершенно не способному что-то скрывать, — поэтому его звук всегда рождает в ней чувство безопасности.

А вот она предпочла бы все скрыть. Брат воспримет ее внезапную любовь к Райану так же, как решение податься в сайентологи или в полигамную секту. Сочтет, что сестра просто сдурела. Они с Арло всегда были людьми трезвомыслящими. Арти ощущает его недовольство еще до того, как оно успевает зародиться.

Прежде чем выйти из машины, она опускает телефон в подстаканник на случай, если Райан решит перезвонить, шагает по каменным плитам к крыльцу, отпирает дверь. Брат ее, что неудивительно, спит на диване в гостиной, солнце светит в широкие окна, подчеркивая темные круги у него под глазами. Брату всегда нравилось раннее утро, нравилось смотреть, как встает солнце, но если ты музыкант, рано на боковую не отправишься. А заставить себя не ложиться до рассвета он не в состоянии — вот и спит урывками.

Голову Арло положил на подлокотник, тело изогнул так, что ноги оказались на дощатом полу. Ей и самой случалось спать в такой позе, когда было лень сбросить перепачканные сапоги, а класть их на кожаную обивку не хотелось. От постоянных гастролей — многочасовых переездов, еды из забегаловок для дальнобойщиков — лицо Арло слегка расплылось. Левая рука обгорела — он постоянно выставляет ее в окно, когда сидит за рулем. Она хотя и тревожится из-за Райана, но все равно, как всегда, рада видеть брата. Ее даже не смущает, что он натащил к ней в гостиную кучу хлама: усилители, гитары, здоровенный сабвуфер, даже холщовые сумки с проводами и разными инструментами. Судя по всему, сюда он надолго.

Арти вытаскивает из холодильника бутылку сельтерской, восхищается чистотой на кухне. Прежде чем уснуть, Арло перемыл грязную посуду, занимавшую половину стола. По дороге в ванную она обнаруживает еще один холщовый мешок. Оттаскивает его в шкаф в комнате Арло, чтобы не болтался под ногами, садится на корточки, чтобы сдвинуть в сторону его аккуратно расставленные туфли.

Над головой у нее висят коричневые кожаные брюки Арло — любимые, в них он ездил на гастроли по Европе. Вдоль внешнего шва на каждой штанине — длинное черное перо: ость и бороздки вышиты прочной толстой ниткой. Арти вспоминает, как подшучивала, когда он надел их в первый раз: мол, не собирается ли он еще и блесток добавить. Низ обеих брючин сзади почернел и вытянулся: Арло постоянно наступает на него каблуком. Он всегда покупает слишком длинные брюки, и плевать ему, что так они быстрее снашиваются. Арти дотрагивается пальцем до грязного края, прикасается к воде из нью-йоркских сточных канав,