Парочка их теперь хозяйничала в правом виске, а парочка — в левом. Кроме того, колючие твари привели с собой, похоже ещё и друзей, и родню до седьмого колена. Тут же переругавшись между собой, родственники принялись делить пополам новое жилище — череп многострадальной девицы Радонир.

— Ой, ой, ёшеньки! — выдохнула Амелла, зажимая виски горячими ладонями — Сдохну щас… ооох, карацитово семя, помру…

И всё же, относительно прийти в себя получилось.

Как и получилось внезапно, до мельчайших подробностей вспомнить всё, что произошло перед этим её странным "сном".

Эти воспоминания, режущие память надвое, оказались ещё хуже, чем даже те ежи, что суетились теперь в висках.

— ЫЫЫХ, — девушка выдохнула сквозь зубы.

Тут же вспомнились и Каратель, и его страшное лицо, и ядовитый шепот, и тяжелые, пахнущие пряностями, черные пряди, упавшие ей на грудь, когда он…

КОГДА ОН. Когда он занимался с ней этой гадостью.

С легкостью восстановив в памяти события прошедшей ночи…

Прошедшей ли? Пока это не было совсем ясно. Что сейчас? Утро? Или пока всё ещё ночь?

…сжала зубы и зажмурила глаза покрепче.

— Эй, девушка! — легкий скрип двери, быстрые шаги, а после прикосновение к плечу отрезвили страдалицу — Ты никак жива? А? Встать бы надо, рассвет уже!

Амелла, сузив щелками горящие болью глаза, посмотрела на ласково и в тоже время ехидно улыбающуюся прислугу.

— Чего тебе? — проворчала, поднявшись и опираясь на локти — Встать, говоришь, надо? Надо, так встану. Или что? За дверьми поди, копатели* стоят уже? Карацита вам в зад, не дождетесь… Я еще вас всех переживу, вместе с вашим Хозяином, раздери его…

Служанка, хитроглазая и перезрелая, ловко подсунув одну руку под спину девицы Радонир, приподняла и усадила ту в постели.

— Вот так, посиди чуть, — тихо сказала, погладив страдалицу по плечам — Ну… и чего стонешь? Больно — то не было! Не помнишь ты ни боли, ничего другого. Никто не помнит.

Амелла, шумно задышав, почувствовала внезапно странный прилив сил.

— Угум, "не помнишь", — выдохнула, утыкаясь лбом в спасительное, близкое плечо прислуги — Сама вот попробуй, а я потом спрошу, помнишь, нет ли…

— А чего, — прищурилась служанка, проворно помогая наложнице подняться — Неужели память не отшибло? О… Слушай… Амелла? Амелла, да? Разве помнишь, как это было? Да не может быть!

— Может, — мрачно отрезала девица Радонир, опуская ноги на пол — Тебе что за интерес? Хочешь, так и подлезь под него хоть вон, в следующую ночку! Потом расскажешь, как тебя расшарашит!

Сделав несколько шагов к двери, Амелла неожиданно почувствовала себя лучше. Причем, это самое "лучше" становилось сильнее с каждым шагом, с каждым движением.

Вот уже и голова ясная! А вот и ежи из груди и живота исчезли, уступив место холодку. Но ни больному, ни жгучему, а легкому, как весенний ветерок.

— Надо же! — покачала головой явно находящаяся в замешательстве прислуга — Быстро ты очухалась. Странно это…

— Чего прилипла, как навоз к башмаку? — раздраженно спросила девица Радонир — Дала б умыться лучше.

Та кивнула, излишне готовно и даже как — то… подобострастно:

— Так готово всё! Для этого и подняли тебя. Далеко не ходи, здесь рядом купальня.

Горячая, пенная купель, пахнущая медом и жесткие мочалки вернули силы.

После купания и обильного, пряного питья не осталось и следов недомогания. Тот весенний холодок, правда, остался… Но только он Амеллу вовсе и не беспокоил.

Когда девица Радонир, намытая до скрипа и одетая в теплое, длинное, уютное платье присела позавтракать, та самая прислуга, пробегая мимо, шепнула ей на ухо:

— Как поешь, к мэйсе Ридд тебя отведу. Говорить она с тобой желает.

Амелла поперхнулась:

— Чего я сделала — то?

— Не о том речь, — уклончиво ответила служанка — Ничего ты не сделала. Просто… есть разговор.

Час от часу не легче…

— А этот ваш где? — сумрачно спросила Амелла — Там же будет?

Внезапно ей очень захотелось, чтобы нейер Дангорт там присутствовал. Обязательно! В конце концов, Ридд здесь не причём совсем, а вот той темной пакости стоило бы выцарапать глаза…

Мечты, конечно. Кто ж ей, пленнице, у которой прав меньше, чем у бродячего пса на городской площади, позволит это сделать? Зенки его огненные выцарапывать руки коротки, а вот попенять не мешает!

— Ну так? — повторила вопрос — Будет там Хозяин?

Прислуга только пожала плечами:

— Не знаю, мне не докладывали. Вот что… по дружески предупрежу. Перемены в жизни у тебя наметились, девушка. Вроде и радостные, а… В общем, ничего хорошего не жди от того разговора. И вообще… ничего не жди здесь.

Новоиспеченная наложница дернула плечом и скривила рот.

Она ничего и не ждала. Ни хорошего, ни плохого. Ничего.

Весенний холодок, родившийся внутри её существа, напоминал грозовую свежесть, приходящую после палящего зноя.

Он был ласковым, легким и…

…тревожным.

Как будто перед новой грозой.

_____________________________________

*Копатели — могильщики

Глава 7

Нейер Дангорт пребывал в отвратительном расположении духа уже с рассве…

Да какого там рассвета! Черная хандра посетила его гораздо раньше. Тяжесть легла на сердце и сдавила голову как раз в тот момент, когда приезжая замарашка, зажмурив глаза и крепко сжав кулаки, перешагнула порог его спальни в ту ночь, самую мерзейшую из всех ночей, проведенных им с быстро меняющимися подстилками.

Наглая, неотесанная, белесая дрянь! Как вообще она посмела ему перечить? Как вообще посмела открывать свой поганый рот… и заявлять такое?

"Я к вам не подойду, нейер. Хотите, убейте… Простите!"

Видно, подобное в духе этой девки — нагадить в душу, потом извиниться и покраснеть. Раньше он считал, что таким штучкам обучены только княжны, да тупые, чванливые великосветские нейры*. А вот нет… Видимо, уже и деревенщин из отдаленных мест это зацепило!

Ей непонятно объяснили? Мэйса Ридд не провела с ней обязательной беседы?

Так нет же, старуха клянется жизнью, что девчонке всё было сказано и разложено по полочкам.

"— Я клянусь вам, нейер Дангорт! Девушке было рассказано всё подробно. Я наставляла её в покорности, и взывала к её разуму. Да, конечно. Я объяснила, что для неё же будет безопаснее, если вы… если вам не придется применять силу… Сожалею, сожалею, что пришлось всё же морочить наложницу… Девушку надо примерно наказать, нейер. С вашего позволения, я высеку её сама. Собственноручно."

Тогда что? Скорее всего, красотка, позабыв всю нехитрую науку, выпалила первое, что пришло в голову. Потом, понятно, спохватилась… Вот оттуда и родилось это глупое "простите".

Да, и еще. Блондиночка заявилась в спальню, зажав