мои гости довольны и счастливы. Привычно, в первой неделе нового месяца, мою пекарню посетила чета Востер. Барон и Баронесса Востер помимо двух своих успешных виноделен, содержали детский приют. Впервые, они появились на пороге моей лавки год назад, сделали большой заказ для приюта и оставили щедрые благодарственные. На первый взгляд все было ладно, но колокольчик подсказал, что между супругами пролегла пропасть отчуждения, непонимания и взаимных упреков. Баронесса мне нравилась, она была улыбчивая и спокойная, ее глаза всегда светились добротой и готовностью оказать поддержку. Барон же был холодным мужчиной, закрытым и молчаливым, с тяжелым взглядом. Мне захотелось вернуть их паре былую любовь, я видела, как барон украдкой смотрел на жену, его взгляд теплел и наполнялся нежностью, а баронесса тихонько вздыхала, наблюдая за мужем. Я всегда добавляла в их заказ личный подарок — пирожные, зачарованные Словом. Не прошло и двух месяцев, как отношения между супругами наладились, вернув паре былое понимание и страсть. Баронесса теперь светилась счастьем, она словно помолодела на несколько лет, а с лица барона исчезла суровая складка между бровей, он дарил мне скупые улыбки и все такие же щедрые благодарственные.

По вечерам я много гуляла, избегая пристани. Мне все еще сложно было переживать уход Мартиса к Пограничью. В один из таких вечеров у храма на центральной площади я встретила свою недавнюю печальную посетительницу. Женщина снова была одета во все черное, с учетом легкой осенней прохлады на ее согнутые плечи добавился черный платок.

— А я как раз направлялась к Вам, — после приветствия сообщила мне женщина. Мы вместе дошли до пекарни, не проронив ни слова. В лавке я налила чаю, поставила на столик для посетителей чашки и опустилась на стул.

— Мое имя Венда Роуз, — отпив из чашки, представилась моя гостья.

— Амара, — кивнула я в ответ.

— Вы так похожи на одну мою давнюю знакомую, Амара, — мадам Роуз внимательно разглядывала мое лицо, — простите мне мое нескромное любопытство, — уголки ее губ слегка поднялись, намекая на улыбку, — я была дружна с семьей Вайс, у них была дочь, ее звали Дея.

Я замерла, чашка с чаем некрасиво звякнула о блюдце. Дея Вайс — имя моей матери. Я знала, что родни у меня не осталось, родители мамы скончались, когда я была маленькая, братьев и сестер у нее не было. Сердце отозвалось надеждой. Мне так хотелось узнать что-то еще о моих родных! Послушать истории, возможно, узнать, где был дом, в котором мама выросла. И эта женщина, сидящая напротив, могла мне это рассказать! Все эти мысли пронеслись в моей голове в одно мгновение.

— Мадам Роуз, — выдохнула я, подаваясь ближе к гостье, — Вы не ошиблись, Дея Вайс — моя мама. Была.

— Была, — в голосе Венды засквозили печальные ноты. Она вздохнула и сложила руки на столе, сцепив пальцы.

— Мама скончалась от болезни больше трех лет назад, — голос дрогнул, и я сглотнула горький комок в горле, — мадам Роуз, если Вы были дружны с родителями моей мамы, расскажите мне о них.

Я буквально впилась взглядом в лицо женщины, боясь пропустить что-то важное, стараясь разглядеть каждую ее эмоцию, готовясь услышать каждое слово. Венда еще немного помолчала, разглядывая в окно, как Нэйла ухаживает за букетами из белоснежных роз, а после посмотрела на меня.

— Милое дитя, — она улыбнулась, от чего ее морщинистое лицо преобразилось — пропала тяжелая складка между бровей, глаза наполнились теплом и нежностью, — я могла бы многое тебе рассказать, но, боюсь, у меня нет столько времени сегодня.

— Когда? — слишком поспешно воскликнула я, и сама удивилась своей невежливости, — когда Вы могли бы уделить мне время? — добавила я более спокойным тоном, беря себя в руки.

Женщина задумалась. Каждое мгновение ее молчания словно вонзало мне под кожу иголки.

— Ты знаешь, где дом твоих бабушки и деда? — наконец, спросила она.

Я отрицательно мотнула головой.

— Да, Дея уехала отсюда очень давно и, насколько я знаю, никогда не возвращалась, — голос мадам Роуз снова наполнился печалью, — на восточной окраине города есть прилегающая деревушка — Халта, это в трех часах езды, — она махнула рукой в неопределенном направлении, — там жила твоя мама. Я до сих пор живу там, в трех улицах от бывшего дома твоих прародителей. Через пару дней праздник Светлой осени, время посетить ушедших, — ее голос стал совсем глухим, — присоединяйся ко мне, я отведу тебя к могилам Энолы и Шенса Вайс.

Я кивала на каждое ее слово, нетерпеливо теребя льняную салфетку. Мама много рассказывала мне про бабушку с дедом, в основном это были истории из ее детства. Она никогда не говорила, почему после свадьбы ни разу не навещала родителей, а я не хотела лезть ей в душу с расспросами, видя, что эта тема заставляет ее глаза наполняться глубокой печалью. Моя бабушка, Энола, по рассказам мамы была из обедневшего знатного рода, несколько поколений назад осевшего на Юге. Она была стройной, как ветвь самъелового дерева, с удивительной мраморной кожей, совсем не как у южанки, тонкими чертами лица, длинными русыми волосами, обучена всем тонкостям этикета и хорошо образована. Ее родители выращивали персиковый сад, сбывая сочные плоды в крупные винодельческие и кондитерские предприятия, чем неплохо зарабатывали и были вхожи во многие дома местной знати. На одном таком приеме мой дед, Шенс Вайс, и заметил удивительную юную Энолу, такую непохожую на других девушек, с манерами истинной леди и внешностью наследной аристократки. Про семью деда мама не рассказывала, все истории начинались с момента их знакомства с бабушкой на том самом приеме. Шенс был очарован настолько, что весь вечер не отходил от Энолы ни на шаг и, против всех правил приличия, занял все ее танцы. Бабушке было сложно отказать ему — высокому статному южному красавцу, с непокорными шоколадными кудрями, теплыми глазами и манящей улыбкой. Но после приема она сбежала, не оставив адреса, испугавшись таких сильных чувств, возникших так неожиданно. Шенс нашел ее через пару дней, навестив персиковый сад ее родителей, все такой же обворожительный и учтивый, не оставив бабушке и шанса к сопротивлению. Они поженились через несколько недель и, спустя год, на свет появилась моя мама.

— Мадам Роуз, Ваше приглашения очень много значит для меня, — искренне выдохнула я, — я приеду к Вам в первый день Светлой Осени.

Собеседница мягко улыбнулась. Она отставила чашку и медленно поднялась со стула.

— Мой дом на улице Ветров, второй с центрального захода, — она тяжело оперлась на свою трость, — Энола и Шенс были хорошими людьми, и я