Когда мы вернулись, стол уже был накрыт. На глиняных блюдах были разложены поджаренные куски ягненка и ароматные спелые фрукты. За столом рядом со старейшиной расселись с десяток бородатых мужчин. Они о чем-то беседовали вполголоса, склонив друг к другу головы. Остальные жители поселения или жарили мясо у огня, или приносили сухие ветки и бревна из леса и складывали у костра, или резали фрукты и раскладывали на блюдах. Я не обнаружил ни своего рюкзака, ни ружья, ни куртки, оставленных на лавке у стола.

— Присаживайся, — сказал старейшина, — и рассказывай, какими судьбами тебя занесло.

Я сел за стол напротив старейшины и посмотрел ему в глаза. Я надеялся, что мне удалось изобразить прямой взгляд и вызывающий доверие вид. Хотя особой уверенности не чувствовал.

— Я — журналист, меня зовут Филипп, — ответил я неторопливо, по возможности веско, — мне редакция поручила написать серию статей о вашем затерянном поселении.

Сказав это, я спохватился. Они могли не понимать, о чем я говорю, не слышать такие слова, как «редакция», «журналист» и «статья».

— У нас есть такие печатные листы с новостями и развлекательной информацией, — начал я объяснять.

— Да поняли мы, — перебил меня старейшина, — с чего ты взял, что мы дикие?

Остальные мужчины загоготали.

— Но вашего поселения нет на карте, никто про вас не знает, я думал, вы отрезаны от мира, и пришел написать о вашей жизни здесь, вдали от людей, — растерявшись, зачастил я, — Вы поймите, никто о вас не знает и даже не подозревает о вашем существовании. Все думают, вы погибли, триста лет назад здесь был обвал…

— Ну и славно, пусть и дальше так думают. Мы на популярность не претендуем. Живем себе тихонечко и живем. Думаешь, мы стремимся привлечь ваше внимание и стать частью вашего общества? Нет, не стремимся. Всеми руками против. Но это не означает, что нам неизвестно, как вы живете и чем дышите. Правда, нас это не впечатляет. Вы обмельчали, растворились в своих буднях и заботах, которые нам непонятны, потеряли индивидуальность, внутреннюю свободу. Поглупели. Мы так не хотим.

Мужчины закивали.

— Откуда же вы о нас знаете? — спросил я.

— То один, то другой житель деревни периодически выбирается в ближайший город. Привозит нам журналы, книги, диски. Всё то, что закажем. Смотрит телевизор в гостинице. Наблюдает. Но очень и очень осторожно. Мы не хотим быть замеченными.

— Но почему? Вы не хотите пользоваться благами современного общества?

— Какими, например? Платить налоги? Покупать айфоны? Следить за модой?

— Построить больницу, школу, детский сад. Магазины, центры досуга. Купить технику, повысить уровень жизни.

— Уж поверь, наша жизнь на уровне. Всё, что нам нужно от цивилизации, мы получаем.

— Как?

— Ловим в лесу и убиваем охотников, забираем их одежду, кредитки, ружья и телефоны. Сеть здесь не ловит, но в городе лазутчики выходят в интернет, чтобы узнать новости. Пересказывают нам потом. Не все, только интересные. Если отсеять шелуху, интересного остается не так уж и много. И, что важнее, наши в городе по вашим банковским карточкам покупают в городе всё, что хотят, или что попросят наши жители. Любой может заказать, что угодно. И получает это.

— Убиваете охотников?

— Охотников и пришлых вроде тебя, которые нас находят. Гостей мы не жалуем. Иначе тут же расскажут о нас своим властям. И на следующий день к нам нагрянет какой-нибудь политик или шибко умные дядьки из администрации, съемочная группа, полиция, представитель социальной службы и фельдшер-недоучка. Будут нам «помогать», будут указывать нам, как жить. Мы не потерялись, не нуждаемся в помощи и не хотим видеть здесь чиновников, которые примутся строить в нашей деревне социальную структуру. Нам бы этого не хотелось, у себя стройте. Мы не хотим быть обнаруженными, я ясно объясняю? Мы здесь считаем вас всех неприспособленными, ведомыми, потерявшими себя. Думаешь, нам хочется стать такими же? А? Журналист Филипп? Так думаешь? Если да, то это далеко от правды, не думай так.

— А меня вы тоже собираетесь убить?

— Только если придется. Мы всем предлагаем выбор. Можешь остаться и жить с нами до конца жизни. Мы не от жестокости убиваем. Просто не видим другого выбора. Сколько бы обещаний и клятв нам не давали пришлые, кто заставит вас держать язык за зубами, как только вы вернетесь к своим? Никто. Лишь бы болтать, других дел нет. А ты и вовсе сделал это своей профессией. Болтовня за деньги, и люди ведь платят, чтобы почитать сплетни и подсмотреть за чужой жизнью. Нет. Отсюда мы тебя не выпустим. Можешь остаться, еды вдоволь, или отказаться, и нам придется тебя убить.

— Но как же остальные, которых вы ловили в лесу или которые сами приходили, как я? Неужели никто не согласился остаться тут? Все предпочли смерть?

— Соглашались. Притворно соглашались. Хитрили, пытались нас обмануть. А потом пытались сбежать.

— И их ловили?

— Ну, конечно, ловили. Нам удалось приручить парочку леопардов. Вы так умеете? А? Или умеете только их в зоопарке держать? Мы сумели. Леопарды охраняют нашу деревню и не дают сбежать попавшим сюда чужакам. От них никто не сбежит. Твои вещи тоже дадим понюхать на случай, если решишь нас покинуть. Но не советую делать глупости. Догонят и разорвут, как и остальных. Для них это не составит труда, только повод дай. Но выбор за тобой. Можешь остаться в деревне, освоиться. Живи с нами здесь, никто тебя не тронет. Можешь осмотреться, прежде чем принять решение. Никто ведь не торопит. Выпьешь?

— Да.

Он достал из-под лавки, на которой сидел, початую бутылку джина и налил мне в кружку.

— В редакции знают, где я, — сказал я наконец, — если в пятницу в редакции не дождутся от меня статью, они забеспокоятся и отправят спасательно-поисковый отряд. Меня не бросят здесь. Найдут, разыщут.

— О, спасибо, что предупредил. Мы отправим статью в редакцию в пятницу. Сами напишем, не утруждайся. И снова ошибаешься, никто тебя не найдет, даже если будет искать. Твоя уверенность, что ты кому-то сильно нужен — фикция, тебе вскоре придется в этом удостовериться. Но даже если это так, если ваша полиция начнет расследование, мы прекрасно умеем маскироваться. С моря нас не найти из-за скалистого берега, с воздуха не обнаружить. Хижины сверху не отличить от холмов, а лес близко, мы успеваем спрятаться, если слышим рокот вертолета. Ну а пришлых со стороны леса приводят сюда наши охотники, конечно, если тех не успевают разорвать леопарды.

Он налил себе джин тоже,