— Тридцать шагов, двое спереди справа. Один прямо напротив, тридцать плюс десять, — прозвучало в наушниках.

Я на мгновение замер, затем резко мотнул головой и медленно вытянул из-за пояса МСЛ:

— Работаю дальнего. Первых пока не трогать…

Подобраться к цели вплотную удалось незамеченным.

Спро́сите, как это получилось?

Во-первых, за те несколько месяцев, что я пробыл бароном, искусству ходить по лесу бесшумно, даже в громоздкой экипировке, меня научили местные следопыты-охотники. А во-вторых, что гораздо важнее, тихаряшийся среди кустов персонаж нёс службу спустя рукава. Конечно, до соискателей премии Дарвина и победителей шоу «как всё просрать» ему было далеко, но вот дремать на посту стоило всё же поменьше.

Впрочем, именно в предрассветные часы спать хочется сильнее всего. И появления вражеских диверсантов-разведчиков тоже обычно уже не ждёшь. А они, как ни странно, как раз в это время и появляются. Ну, прямо как чёртики из табакерки…

— Рыпнешься — сдохнешь.

Прислонённое к горлу лезвие сапёрной лопатки, заточенное до бритвенной остроты, говорило само за себя. А прижатая к пасти бронеперчатка гарантированно исключала любые рефлекторные вскрики.

— М-м-м-э-о-у, — мычание захваченного врасплох бойца, вероятней всего, означало, что он всё понял и готов к сотрудничеству.

— Ты здесь один?

«Нет», — легонько мотнул головой пленный.

— Вас трое?

Кивок.

— Молодец, что не врёшь. Вы здесь в засаде?

«Нет».

— В боевом охранении?

«Да».

— Вы из южных?

«Нет».

— Местные?

«Да».

Приподнявшееся над горизонтом Солнце сверкнуло лучами в просвете между деревьями. Отблеск от лезвия МСЛ скользнул по измазанной грязью физиономии допрашиваемого.

— Тебя зовут Калер?

Пленный невольно дёрнулся.

Я откинул забрало и, повернув голову, качнулся вперёд. Так, чтобы меня пусть мельком, но рассмотрели. Судя по расширившимся глазам захваченного, рассмотреть он сумел.

— Значит, так. Сейчас я уберу руку, но если начнёшь орать, останешься без зубов. Понял?

«Да».

Орать Калер не начал. А только восторженно выдохнул:

— Милорд! Вы вернулись…

Двух его сотоварищей, Лурфа и Дастия, я раньше не знал.

— Эти из новеньких, — сообщил про них Калер. — Но вас, милорд, они помнят. Вы к ним в село с инспекцией приезжали.

Все трое действительно находились здесь в качестве боевого охранения. Точнее, как сторожевой пост одной из замаскированных баз южнее баронства. Хотя настоящими базами подобные ухоронки назвать было сложно. Так, небольшие убежища из трёх-четырёх землянок с запасами продовольствия, одежды и нехитрого оборудования. Устройство таких мы с Гасом в своё время обсуждали довольно подробно — как раз для случая партизанской войны с превосходящим по силам противником. К счастью, тогда это не понадобилось. Но планы остались. Их реализовали позднее…

— Какие вы, к демонам, воины?! Кобылы беременные, вот вы кто! Кем же ещё надо быть, чтобы не увидеть, что перед носом… — распекал Калер своих подчинённых, умалчивая при этом о собственном эпик-фэйле.

Я и напарник наблюдали за процессом вполглаза, но с интересом. Воспитание молодых бойцов — дело интимное. Подсматривать может только большое начальство, да и то — нехотя.

Калера мы хорошо понимали. То, что и сам он опростоволосился, было не в счёт. Его прокол Лурф и Дастий не видели, а он их — воочию, да ещё и в присутствии вернувшегося из «небытия» сюзерена.

— Пух! Пух! Вы — трупы, — оповестил Гас, поднявшись из высокой травы позади бедолаг, всего в пяти тянах от их тщательно замаскированной позиции.

Правда, это случилось уже тогда, когда Калер ввёл обоих в курс дела и временно отменил приказ стрелять по любому прокравшемуся к посту чужаку. Тем не менее, факт оставался фактом: моего напарника Лурф и Дастий с блеском прошляпили. Поэтому и отдувались теперь за прокол, выслушивая справедливую ругань своего непосредственного начальника…

К базе мы выдвинулись спустя пять минут.

«Молодых» Калер оставил на месте, наказав им бдить как положено и пригрозив оторвать всё «лишнее», если снова проштрафятся.

Дорога до пункта временной дислокации заняла около получаса. Калер двигался впереди, я следом, замыкал нашу троицу Гас.

На ближнем посту играть в войнушку не стали. Наш старый приятель просто назвал пароль, получил отзыв и провёл нас с напарником к нескольким прикрытым кустами холмикам.

Ухоронки-землянки были устроены, на мой взгляд, неплохо — даже вблизи, чтобы их различить, стоило весьма и весьма постараться. Но об этом я подумал уже потом, а когда подходил, с каждым шагом сердце бухало всё сильней и сильней.

В одной из землянок и вправду горел живой сгусток барьерной энергии.

Вот только серебряных нитей в нём было больше, чем алых. Гораздо больше, чем у Анциллы…

Дверь, целиком обвешанная пучками травы, распахнулась.

Вышедшая наружу женщина сделала пару шагов и остановилась, будто налетев на видимую только ей стену. Кристалл на шее красавицы отсвечивал ярко-зелёным…

— Вернулся, — тихо сказала Пао и неожиданно всхлипнула.

— Вернулся, — кивнул я, шагнув навстречу…

Мы молча сидели друг против друга в тёмной землянке.

Пао смотрела на меня, я на неё.

За шесть с лишним месяцев она ни капли не изменилась. Ну, то есть, изменилась, конечно, но только в том плане, что «живота» у неё теперь не было. А вот во всём остальном она осталась точно такой же — сводящей с ума, срывающей напрочь крышу, безумно желанной, но для меня, увы, недоступной. Гремучая смесь целомудренности и греха, ума и наивности, возвышенной романтичности и сурового прагматизма, как и положено для идеальной во всех отношениях женщины.

Ещё у землянки я едва удержался, чтобы не схватить её в охапку и не зацеловать до беспамятства, а затем… Что-то в её взгляде заставило меня остановиться на самом краю…

— Как ты её назвала? — прервал я, наконец, затянувшееся молчание.

Паорэ неожиданно улыбнулась.

— Я назвала её Рида.

— Почему?

Глупее вопроса нельзя было и придумать, однако баронесса ответила:

— Потому что хотела, чтобы в имени дочери было что-нибудь от отца.

— То есть… Рида — это как будто Дир, но наоборот?

— Да.

— И где она сейчас?