class="p1">Публий собирался сказать еще что-то, но его на полуслове перебил воодушевленный Квинт:

- Кабрий, тебе что, не интересно?

Помрачневший Марк слушал их перебранку в пол-уха. Для себя он все уже давно решил. Даже если Кабрий сейчас всех отговорит, - плевать. Он тогда один пойдет. И или вернется с Филоном, или не вернется вообще.

Два месяца назад в аналогичной ситуации ему никто не протянул руку помощи. Он слишком хорошо знал это дерьмовое ощущение для того, чтобы бросить Ноннию с ним один на один.

[1] 53 г. до н.э.

Организатор (Гай Цезарь I)

Шумные и многолюдные улицы Субурры пахли дымом, гарумом[1] и влагой. Многочисленные лужи еще не успели просохнуть после вчерашнего ливня, но влажный душный воздух уже намекал на то, что его продолжение не за горами.

За последние годы здесь ничего не изменилось, разве что пара кабаков, в которых раньше любили устраивать собрания представители различных коллегий[2], теперь сверкала заколоченными дверьми и общей запущенностью. Единственный островок стабильности в постоянно меняющемся мире.

Кучка местных зевак следовала за ними попятам, то и дело пополняясь прохожими. К счастью, они держались на расстоянии и не могли подслушать их разговора.

- Слушай, а что насчет заседания? – шепотом спросил Луций Марций Филипп и обеспокоенно оглянулся назад, - Что-то прояснилось?

Вопросительно вздернув бровь, Гай проследил за его взглядом, но ничего необычного не заметил, разве что пару гладиаторов, что выходили из борделя Галлы.

- Почти весь Сенат разбежался из Города и залег на дно. Оба консула мертвы, городской претор сбежал в неизвестном направлении, не вступивший в должность консул-суффект официально лишен огня и воды[3]. Сам-то как думаешь? – Гай хмыкнул.

- Не придуривайся, ты прекрасно понимаешь, о чем я, - зачем-то продолжавший шептать Филипп производил впечатление заправского заговорщика.

- Пока никакого прогресса, - сдался Гай, - Если что-то изменится, я тебе первому сообщу.

От мимолетного веселья не осталось и следа. Четыре года проскрипций и войн сделали свое дело – большинство его социальных связей были безвозвратно разрушены. Их восстановление продвигалось медленно, и как следствие, он мало кому мог доверить деликатное дело посредничества в переговорах с напуганными отцами отечества[4].

Даже в начале гражданской войны все обстояло лучше, чем сейчас.

- Ну, рано или поздно они все равно вернутся и выборы все равно будут. Кстати о. Ты собираешься выдвигать свою кандидатуру? – продолжал Филипп. Глаза его испуганно бегали и складывалось ощущение, что он пытается скрыть свое волнение за разговором.

- Ты издеваешься? – Гай усмехнулся, - У меня глаз дергается каждый раз, когда я мимо курии прохожу. Дай отдышаться хоть немного.

В каждой шутке была только доля шутки, но именно на нее и обратил внимание Филипп.

- Это я издеваюсь? – он скептически ухмыльнулся. Обеспокоенное выражение на мгновение пропало с его лица.

- Ну ладно, ладно! – Гай поднял руки в сдающемся жесте, - Хочешь правду? На тебе правду. Я не могу себе позволить очередное консульство. Я нищий, - если бы на тунике были карманы, он бы демонстративно их вывернул, но на тунике карманов не было, - С моим имуществом ничего не понятно. Мои деньги у Антония[5], и я готов поспорить на что угодно, что он уже давно спустил все до последнего асса.

- Что, думаешь совсем все? – недоверчиво нахмурился Филипп, - Там же астрономические суммы были.

- Ты плохо знаешь Антония, - скептически отозвался Гай, - Дай ему казну, он и ее за пару месяцев потратит.

Филипп не нашелся, что возразить. Повисла тишина и в этой тишине он снова обеспокоенно оглянулся. Гай повторил за ним.

Ничего нового и необычного, разве что следовавшая за ними толпа приросла парой новых лиц.

- Что-то не так? – на всякий случай уточнил Гай.

Филипп вздрогнул от неожиданности, а затем лихорадочно кивнул.

- Видишь во-о-он того типа? – скороговоркой выпалил он и ткнул пальцем в ничем не примечательного мужичка в коричневом плаще, что шел за ними вместе с остальными.

- Вижу, - поддавшись стадному инстинкту, Гай тоже опустил голос до шепота.

- Он идет за нами с самого Паллатина, - округлив глаза, сказал Филипп.

Гай пожал плечами:

- Ну и что?

- Как, “что”? – округлил глаза Филипп, - Это подозрительно! Чего он за нами тащится?

- Филипп, он, как и все они, только что увидел призрака. Дай им время привыкнуть, - отозвался Гай.

Сказать было гораздо проще, чем сделать. Он и сам до сих пор не мог привыкнуть к бурному удивлению, которое каждый раз сопровождало его появление на публике.

- Да нет же, я тебе говорю! – каким-то образом Филипп ухитрялся кричать шепотом, - Я его где-то уже видел. Может, все остальные и тащатся за нами, чтобы посмотреть на тебя, но этот тип точно здесь за мной.

- А, по-моему, у тебя просто разыгралась паранойя, - констатировал Гай, - В таких плащах сейчас половина Города ходит, может это вообще разные люди.

Филипп еще раз оглянулся. Теперь на его лице читалось сомнение.

Городские ворота маячили за поворотом, а за ними виднелась зелень рощи.

- Знаешь, Филипп, я тут кое-что понял. А ведь жизнь только что сделала полный круг, - задумчиво протянул Гай.

- В смысле? – не понял Филипп.

- Ну я снова на Субурре и снова нищий[6]. Наверное, это судьба. Может, зря я с ней пытался спорить? - запас наигранной серьезности быстро подошел к концу, и смешок сорвался с губ.

Филипп прыснул в кулак.

- И что будешь делать? Банду сколотишь и бордели крышевать начнешь?

Гай поднял брови в притворном удивлении:

- Как ты догадался? А ну перестань читать мои мысли!

Не выдержав, Филипп рассмеялся вслух. Выдержки Гая тоже не хватило надолго.

Собирая на себе еще больше недоуменных взглядов, они вышли за ворота, в приятную свежесть рощи. Пусть над Городом все еще светило яркое солнце, на горизонте уже собирались грозовые облака. До начала очередного ливня оставалось совсем немного времени.

Шум Города остался позади, и все веселье словно сняло невидимой рукой.

- Слушай, а может давай я сам? – неуверенно предложил Филипп, - Ну, я имею ввиду… После всего, что случилось…

- Да брось ты, - махнул рукой Гай, - Ты хотел развеяться? Вот и иди развейся где-нибудь. Здесь так себе место.

Роща Либитинии[7] была худшим местом для того, чтобы отвлечься