— Со мной все будет хорошо. Мэл меня подвезет, — лгу, зная, что она уже в машине и собирается уезжать.

Мне нравится идти домой ночью пешком. Конечно, это опасно, но мы живем в Вестпорте, всего в миле от бара. Кто меня убьет? Одинокий краб?

Брат кивает, возвращаясь к документам.

Но я не ухожу. Мне интересно, почему он так плохо относится к моей подруге. Глубоко вздохнув, прислоняюсь к дверной раме.

— Почему ты так груб с ней?

Эйв поднимает голову и смотрит на меня.

— Что? — Он произносит этот вопрос с раздражением в голосе, как будто не может поверить, что я спрашиваю его об этом. Брат ненавидит, когда я сую нос в его дела.

— С Пресли. Почему ты так груб с ней?

Он злится, нахмурив брови.

— Я не был груб с ней.

— Но и милым ты не был.

— Да ладно, Джей (прим. пер.: Эйв называет сестру первой буквой имени — J (Journey). У меня нет на это времени. — Эйв закатывает глаза и проводит рукой по копне темно-каштановых волос. Они у него такого же цвета, как и у меня. — Я занят.

Иногда он такой засранец. Ладно, почти всегда, но я не могу сказать, что виню его. Эти годы не были легкими для нас.

— Увидимся дома. — Выключаю свет, и бар погружается во мрак.

На улице прохладный морской ветер хлещет меня по лицу, и вдобавок моросит дождь. Вдыхаю запах морской воды. Мне нравится, как туман покрывает улицы и светится под уличными фонарями. Звон буя, раскачивающегося туда-сюда, и отдаленная вспышка маяка, освещающая мой путь.

Думаю о Линкольне и о том, как он смотрел на меня всю ночь. Жаль, что у меня не хватило смелости поговорить с ним, но я также потрясена своей реакции на него, влечением, необходимостью его узнать. Судорожно вздыхаю, чувствуя запах моря на языке, и ступаю на тротуар перед баром.

У нас небольшой прибрежный городок, но в это время часто приплывают лодки или прогуливаются местные жители. И я совсем не ожидаю увидеть Деверо.

Чертов Деверо. Брр.

— У меня нет твоего дурацкого кольца, — говорю ему, закатывая глаза, и разворачиваюсь на пятках, чтобы уйти. — Иди домой к жене.

Он хватает меня за локоть.

— Дело в том, что мне нужно это кольцо.

— Зачем? У тебя есть другая жена, которой ты должен его отдать?

Его хватка на моей руке усиливается.

— Все не так. Мне просто нужно забрать его назад.

— Я же говорила тебе. Я бросила его в океан. Иди, займись дайвингом.

Ему не нравится мой ответ, он прищуривается, глядя на меня. Нервно сглотнув, вспоминаю, как часто я ломала себя, чтобы соответствовать его стандартам, чего, как мне казалось, он ожидал от меня. Я очень старалась оправдать его надежды и забыла, кем являюсь. И вот, теперь я вспомнила, что могу бороться за свое счастье. Я больше не буду другой женщиной.

Знаю, что Деверо бывает злобным. Я видела его таким однажды, когда завсегдатай бара приставал ко мне. Но он никогда не вел себя так со мной. Даже когда вчера вечером я плеснула ему в лицо бокал вина и обозвала мудаком перед пятьюдесятью людьми.

Теперь он психует из-за кольца.

Он сжал губы в тонкую линию.

— Какого хрена ты сделала это?

Неоновая вывеска бара мерцает над его головой. Белыми буквами написано «Закрыто», вокруг нас ничего не видно, тьма окутала город. Реальность начинает доходить до моего сознания. Я наедине с мужчиной, которому не доверяю. Вырываю свою руку из его хватки и делаю шаг назад. Мое дыхание участилось. Я боюсь его и знаю, что если закричу, то, скорее всего, Эйв меня услышит, но я не уверена.

— Я сделала это, потому что ты — кусок дерьма.

— Кольцо было не твоим, ты не имела право выкидывать его, — резкий, неконтролируемый поток слов слетает с его губ.

— Ты дал мне его, — огрызаюсь, расправляя плечи. Вот в чем суть принятия себя и своих потребностей. Есть тонкая грань между этим и умением вовремя остановиться.

— А ты сказала «нет», — кричит Деверо в ответ, вены на его шее пульсируют. — Джорни, просто отдай мне гребаное кольцо. Оно больше не твое.

— Тогда не надо было меня просить выйти за тебя замуж. — И тут меня осенило. То, как он говорил о кольце той ночью. Что оно передавалось в его семье на протяжении десятилетий, и он берег его. — О, понятно. Это кольцо не принадлежало тебе, верно?

Мышцы на его челюсти дергаются, изо рта идёт пар, когда он рявкает:

— Это не имеет значения. Ты должна просто вернуть его. — Деверо делает еще один, прижимая меня спиной к стене бара. Я смотрю через его плечо на причал, потом на улицу, желая знать наверняка, услышит ли меня Эйв, если я закричу.

Дрожу, не в силах контролировать безумное биение своего сердца о грудную клетку. Ненавижу чувство паники. Это напоминает мне о том, что я чувствовала, когда мое сердце отказалось от меня, и даже сейчас я боюсь, что оно меня не примет. Подведет ли оно меня?

Прикасаюсь спиной к стене.

— Ты врешь мне? — спрашивает Деверо, не сводя с меня глаз. — Ты продала его, чтобы оплатить свои долбаные медицинские счета?

Гнев вибрирует во мне. Как он посмел сказать это?

— Да что с тобой такое, черт возьми? Нет, не продала.

Он моргает. Не отвечает. Я уставилась на мужчину, которого знала раньше, когда любовь была на вкус как шампанское — игристая и сладкая. Теперь она как виски. Горькая, причиняющая боль и обжигающая.

Чьи-то шаги отвлекают меня от мыслей, а затем кто-то зловеще рычит:

— Оставь ее в покое. — Только это не Эйв.

Поворачиваю голову и вижу его. Линкольна. Он сердито смотрит на Деверо, его поза сдержанная, как и в баре, но на этот раз он сжимает губами сигарету, прислоняясь плечом к кирпичной стене. Та же поза, что и раньше, только теперь взгляд «мне кажется, я знаю тебя» изменился на взгляд «я убью тебя, если ты прикоснешься к ней».

Они гневно уставились друг на друга.

— Займись своими делами. С ней все в порядке.

Издав хриплый смешок, Линкольн бросает сигарету в ближайшую лужу и отходит от стены. Он встречается со мной взглядом, затем смотрит на Деверо, который невольно делает шаг назад, когда я толкаю его в плечи.

— Мне кажется, она хочет, чтобы ты ушел.

Лицо Деверо становится хмурым.

Линкольн кивает в сторону улицы и берет меня за руку.

— Пошли,