— Ладно, мы этого не видели, — сказал я Большому Стиву, а затем повторил мантру для себя. Но это не сделало увиденное менее настоящим.

Стоило отцепить поводок, как Большой Стив ринулся на кухню. Его миски для еды и воды стояли на полу рядом со старинным сервантом, в котором хранился фарфор бабушки Тары. Пока я вешал поводок и закуривал следующую сигарету, Большой Стив погрузил морду в плошку и жадно залакал. Он так старался, что расплескал воду вокруг. Я вытер пол бумажным полотенцем. Закончив пить, Большой Стив подошел к стойке. На ней стояла плетеная корзинка с собачьими лакомствами. Он выжидающе посмотрел на меня и помахал хвостом.

Я рассмеялся и, как только это сделал, почувствовал, что немного расслабился. Несмотря на всё, что сегодня произошло, Большой Стив придерживался привычного распорядка. Каждый день, возвращаясь с утренней прогулки, первое, что я делал — давал ему косточку. Обычно он жевал ее под моим столом, когда я садился работать. Это занимало его где-то полтора часа. После он обычно дремал.

Я усмехнулся.

— Хочешь косточку?

Он подпрыгнул и завертелся волчком. Бывало, я жалел, что не застал его щенком. Держу пари, он был милашкой.

Я вытащил из корзины кость и дал ему, не заставляя делать трюки (сидеть, трястись, ложиться, перекатываться и вставать). В конце концов, после всего, через что он сегодня прошел, было бы нечестно заставлять его работать за лакомство. Большой Стив умело поймал кость на лету, а затем, гарцуя с высоко поднятой головой, отправился в кабинет. Там он свернулся калачиком под столом и радостно захрустел.

Я решил последовать его примеру и избавиться от впечатлений странного утреннего происшествия. Я включил кофеварку, затем ноутбук и, наконец, стереосистему в режиме случайного воспроизведения. Мне нравится писать под музыку, но я убавляю громкость почти до минимума, оставляя ее на уровне фонового шума. Заиграли Queensryche, затем Water Boys. Я довольно эклектичен в плане музыки. К тому моменту, когда кофе оказался в кружке, а я — в кабинете, компьютер был готов к работе. Щелчок мыши, и вот новый документ уставился на меня пустой белой страницей.

Новый роман. Могу писать всё что хочу. Предварительный синопсис не связывал мне руки. Пределов нет. К тому же роман нужно сдавать только в середине июля. Легко.

Я продолжил ежедневный ритуал: подвигал головой из стороны в сторону, расслабляя шею, хрустнул суставами пальцев. Это может показаться забавным, но так я начинал работу каждое утро. Новая сигарета, глоток кофе, глубокий вдох и выдох. Кружка тихонько стукнула по столу. Пальцы парили над клавиатурой в беспокойном ожидании.

Компьютер издал звук, и я подумал, что он похож на звук флейты. На заднем плане Water Boys пели о великом боге Пане, который всё еще бродит по нашей планете.

Пан. Какое-то время я перебирал в памяти с чем это имя могло быть связано. Пан. Бог из греческой или римской мифологии, если я правильно вспомнил. Сатир.

— Вот дерьмо.

Мои руки и губы задрожали, им вторил кончик сигареты.

Как приливная волна, вернулись воспоминания: Шелли на четвереньках сосет член окаменевшего сатира. Статуя оживает, камень превращается в плоть. Смех существа эхом отзывался в моей голове вместе с чарующей мелодией. И эта странная каменная плита с неразборчивыми словами. Мало похоже на правду, не так ли?

Я начал прокручивать в голове воспоминания. Каменная плита: коснувшись ее, я ощутил вибрацию в кончиках пальцев и чувствовал ее, пока счищал грязь. Под ногтями чернела земля — значит, это не было выдумкой. Кто вырезал надпись и что там делала плита, я понятия не имел, но она там определенно была. Хоть я и не понимал, зачем. Может быть, дети поставили ее там, сделав что-то вроде бутафории для Хэллоуина, а может, это был указатель на секретный штаб в лесу.

Я обдумал это и перешел к сатиру. Именно тогда мой разум стал умолять меня остановиться, дошел до точки и решил отдохнуть, пока я не вернусь к более прозаическим мыслям.

Увиденное нами сегодня не было похоже на случай в школьные годы, когда что-то в лесу разрушило мои планы забраться в трусики Бекки Шрам. То, что мы испытали в ту ночь, легко объяснялось оленем, медведем или каким-нибудь деревенским пьянчугой. Сегодняшняя история была совсем другой. Сатиры — мифические существа. Их не существует. И всё же, несмотря на этот досадный факт, я видел одного. Видел воочию, как статуя сатира ожила прямо передо мной, что в принципе невозможно. Но всё же произошло. Что оставляло мне мало места для маневра. Во-первых, я или сошел с ума, или был близок к этому. Такое положение дел мне не нравилось. Может быть, я отключился посреди леса и мне всё приснилось? Но в это я не верил. Походило на никуда не годный сюжетный прием из романа, за который редактор застрелил бы меня, случись мне написать что-либо подобное. И кроме того, Большой Стив тоже это видел и явно реагировал на происходящее, а его в отсутствии здравомыслия упрекнуть невозможно.

Однако статуи просто так не оживают, так что, возможно, это была не статуя. Может быть, это был просто парень, одетый в костюм сатира? Сначала я думал, что он просто волосатый человек, пока не увидел рога, уши и копыта. Но могли же это быть реквизиты?! Их достаточно легко сделать! Годом раньше я посетил слет любителей ужасов, фэнтези и научной фантастики и видел весьма убедительные костюмы: люди, одетые как эльфы, рыцари-джедаи и даже клингоны. В любом тематическом магазине за несколько баксов можно купить накладные уши, как у вулканцев из «Звездного Пути». У Шелли просто появился новый парень, которому по вкусу предаваться утехам на открытом воздухе! Один из тех, кто любит наряжаться в животных и участвовать в оргиях. В СМИ их зовут «фурри». Наверно, они заранее планировали встретиться в лесу. Думали, что лощина — красивое, уединенное место, где они смогли бы развлечься без свидетелей. Если только не учитывать меня и Большого Стива, случайно наткнувшихся на парочку прямо посреди минета.

«Или золотого дождя», — подумал я, вспомнив, как он мочился прямо на лицо Шелли. А потом и на свое. Еще он мог быть бисексуалом или увлекаться сексом втроем. В конце концов, он пригласил меня присоединиться. Кстати, еще один важный момент: он говорил на чистом английском. Что касается камня, превратившегося в плоть, наверное, это была игра света. Мираж. Там, откуда я наблюдал, было довольно темно, а в лощине ярко светило солнце, так что глаза вполне могли меня обмануть. В этих объяснениях был смысл.

В итоге я сказал себе, что это просто чувак в костюме. Хотя и не поверил ни единому слову.

Тем не менее нужно было двигаться дальше. У меня была задумка книги, которую следовало воплотить в жизнь. На стерео играл «Achtung Baby» от U2. Я попытался забыться в мелодии, услышать слова, но ничего не произошло. И хотя руки перестали трястись, пальцы всё еще не двигались. Я налил еще одну чашку кофе, глубоко вздохнул и сел. Курсор моргал, как глаз.

Я показал ему средний палец.

К тому времени Большой Стив догрыз кость и улегся, свернувшись калачиком, под столом. Вскоре он глубоко задышал. Быстро же он уснул. Видимо, для себя он уже решил, что мы сегодня видели.