пытаясь справиться со страхом и волнением. Да и сложно было взять эмоции под контроль, когда за дверью то и дело раздавался скрип, вой, лязг доспехов, стоны, крики и завывания. Но самым жутким оказался шепот. И что удивительно, именно его я отчетливее всего слышала, но разобрать слов не могла. Голос был шуршавым, как осенняя листва, надломленным, каким-то булькающим, словно говорящий набрал в рот воды. И хоть понять, что он говорит я не могла, но точно была уверена, что он просит меня что-то сделать. А еще я никак не могла его заглушить. Даже когда зажимала уши, я все равно слышала настойчивый шепот.

Меня так же не покидало ощущение, что в моей комнате кто-то есть. Краем глаза я все время улавливала сбоку какую-то тень или неясный силуэт, но стоило мне повернуться, как он исчезал. Или я видела как колышется портьера, или вздувается простынь на кровати, а то и бесшумно приоткрывается дверь гардероба или дверь ванны. Конечно же заглядывать куда-то и проверять кто там я не стала, у меня на такое просто не хватило смелости и глупости.

Но стоило первым солнечным лучам прорезать ночной мрак, как голоса разом стихли и все тени исчезли, как и мой страх. Когда же солнце полностью встало, я почувствовала себя как-то увереннее, а обреченность и покорность судьбе отступили. Даже двор теперь выглядит куда жизнерадостнее, ведь на кустарниках живого лабиринта цветут яркие голубые цветы, по каменной кладке дорожек и по статуям ползут вьющиеся растения, чьи белые и нежно-розовые цветы разбавляют собой насыщенную зелень. Даже лес кажется вполне обычным и каким-то… живым что ли. Весь мрак ночи ушел, позволяя взглянуть на это место с другого угла.

А ведь с восходом солнца изменилось что-то еще. Что-то призрачное, мрачное, что сгущалось над этим замком, отступило. Здесь сейчас царит такая тишина, что все услышанное и увиденное кажется мне каким-то наваждением и хочется поверить, что это место заброшено и никаких опасных существ и мужчин здесь не обитает.

Мне и дышать легче стало, я так расхрабрилась, что провела более детальный осмотр комнаты, но ничего интересного так и не обнаружила. Шкафы и полки пустые, в ванне также ничего. Даже ни одного полотенца нет. Похоже Люмиус над этим не заморачивался, просто поселил меня сюда, а дальше я сама как хочу, так и выпутываюсь. Интересно, меня хоть кормить будут или как? Хотя это наверное глупый вопрос. Конечно же будут, я ведь вроде бы как нужна им живой… По крайне мере буду нужна, если Лучезар сделает то, что хочет Люмиус. А он явно чего-то хочет.

В последний раз изучающе пройдясь по комнате, я посмотрела в окно и попыталась его открыть, чтобы впустить в покои свежий воздух. Вот только как я ни дергала ручку, открыть его у меня так и не получилось.

Ладно. Закрыто так закрыто. Мы что-то другое придумаем. Мне тут вроде как давали разрешение днем выходить из этого мрачного склепа, так что я могу осторожно прогуляться по дому и разведать обстановку. Думаю, все злобное и злое должно спрятаться с рассветом, так что опасаться мне нечего. По кране мере я очень на это надеюсь.

Подойдя к массивной двери, я коснулась ручки и потянула ее на себя. Открыто. Вот только выглянув в темный, мрачный коридор, желания покидать покои у меня заметно поубавилось. Ничего не видно. Хоть бы пару свечей зажженными оставили. Хотя вон там, в конце коридора, свет разрезает тьму.

Ну и что мне делать? Рискнуть выйти или так и сидеть в комнате? Полную безопасность мне никто не обещал, так что я не так уж и рискую. Что в покоях, что в доме, может быть одинаково безопасно… или не безопасно.

Подождав пока глаза привыкнут к темноте, я шагнула в темный коридор и поежилась от холода. Странно, в моих покоя еще довольно тепло, а тут влажно, сыро, так еще и ледяной сквозняк блуждает. Первые несколько шагов я еще более-менее видела куда иду, но стоило мне отдалиться от двери, как та бесшумно захлопнулась и я полностью погрузилась во тьму.

Без паники! Ну закрылась дверь, что уж тут такого? Подумаешь сама… Но ведь здесь сквозняк! Да, это все дело рук сквозняка. Главное теперь убедить себя в этом, а то как-то совсем страшно. Надо успокоиться, а то сердце так бешено стучит, что кроме него я ничего не слышу, даже собственных шагов.

Аккуратно ступая вперед, я целенаправленно двигалась к концу коридора, где мягкий свет вселял надежду на скорое освобождение из мрака. И чем ближе я подходила, тем отчетливее начинала видеть весь царивший здесь кошмар. По этому месту словно торнадо прошлось. Почти все картины и гобелены на полу, как и доспехи, видно раньше служившие украшением. Так же под ногами куча осколков и обломков каких-то фигурок, еще и камни валяются, а в стенах характерные дыры, позволяющие понять, откуда они здесь взялись. Двери многих комнат закрыты, но парочка зловеще приоткрыты и за ними тьма самая густая и плотная. Почти выйдя на свет, я чуть не запнулась об обломок двери и неуклюже отступила влево, задев лежащий под ногами доспех.

С губ тут же сорвался крик, всколыхнув тишину и я поспешно прикрыла рот руками. Разбросанные по коридору доспехи служили не просто украшением. Аккуратно обойдя набедренник, из-под которого выглядывала белая кость, я поспешила к свету. Замок разрушен!

Все что осталось от этого места, так это лишь его внешняя оболочка, каркас, но вот крыша, как и многие этажи, провалилась и теперь солнечный свет без проблем проникает внутрь, гуляя по обрушенным стенам. Я находилась на самом верху. Коридор резко обрывался и внизу меня ждала пучина из обломков. Целый снаружи, но абсолютно уничтоженный внутри. Что же здесь произошло?

Но зато понятно, почему Люмиус разрешил мне днем выходить из покоев, ночью я могла бы не увидеть обрыва, ведь тьма, наверное, выравнивает эту образовавшуюся впадину, и я бы попросту упала. И что теперь делать? Идти обратно? Похоже мои шансы на побег упали ниже нуля. Не то чтобы я на что-то рассчитывала, но все равно обидно.

Я с грустью посмотрела вниз. Нет, о том чтобы спуститься не может быть и речи. Уже собираясь уходить, я заметила сбоку чудом уцелевшую лестницу, уходящую влево и змеей извивающуюся на несколько этажей ниже. Она конечно тоже пострадала, ведь судя по рваным ступеням, ее добрая часть обрушилась, словно ее пополам порезали, но если