хранятся в геноме нашего Рода. Ты главное не противься своим порывам, ты можешь всё, на что хватит твоей миры. Помни об этом. — Отец поднялся с дивана, выпрямившись, воздел налитую рюмку и провозгласил: — Во Славу Рода!

— Во Славу Рода, — рявкнули синхронно три глотки.

Ух, меня аж пробрало, такая сила была в этом девизе.

Хорошо сидим. Блинчики начали исчезать, как тот мёд у Винипуха. Пока жевал вспомнил, о чём ещё не спросил у дяди Саши.

— Дядь Саш, а меня допрашивать будут? — «и в качестве кого?» произнёс про себя, решив этот вопрос в слух не произносить.

— Не переживай боец, пока ты тут в больничке без сознания отлёживался, тебя уже допросили по полной форме, как и положено в качестве потерпевшего по делу. — Он потянулся рукой к портфелю, лежащему под стулом, и достав кипу бумаг протянул мне, — на ознакомься и подпиши.

Прочитав Протокол допроса, подивился точности изложения событий, даже про тапочки написали, неужели Василий вместо меня показания давал. В принципе всё верно, лишнего ничего не написано, двусмысленных фраз тоже нет. Немного коробит построение фраз, но мы в Корее со всеми своими афиксами, дающими непереводимые на русский понятия. Хотя в разговоре я этого вообще не замечаю, а тут вот напрягся, да и хрен с ней, с головой хвостом разрубленной.

— Дядь Саш, я правильно понимаю, что подпись нужно ставить на каждом листе и там, где галочки стоят? — ручку мне не дали, и я вытянул свой старенький Паркер с золотым пером, подаренный мне очередной отцовской пассией в честь окончания школы. Имя дамы я не запомнил, а вот ручка мне понравилась, пережила институт, службу в армии, и даже ужас, летящий на крыльях ночи — мою секретаршу Аллочку.

— Постой! — вскинулся Александр Владимирович. На каких листах? твоё дело прочитать и на последнем листе написать, что тобой прочитано и с твоих слов записано верно, а расписываться Евгений Львович должен. Дорасти сначала воин. Ты у нас ещё несовершеннолетний что бы протоколы подписывать самостоятельно.

«Ну да как на тропу войны выходить и жениться так большой, а как протокол подписывать, так сразу маленький», — думал я выводя хангылем затребованную надпись, правда в слух это произносить не стал, а спросил о другом:

— Дядь Саш? Пап? Вы вот про дружину разговор завели. Мне что, правда будет позволено из мальчишек своих будущих ратников готовить?

— Ты сначала сформируй свой потешный взвод на базе школьного клуба, да победи в военных играх, — отец оторвался от занимательного чтитва о моих похождениях, — покажи себя. Быть капитаном школьного клуба это не в оловянных солдатиков играть.

— Юра, воспитать бойца, очень трудное занятие, особенно если учесть, что вы пока ещё малые дети, — подхватил дядя Саша, — ты главное не тушуйся, а я тебе помогу, поделюсь опытом.

— Александр Владимирович у нас успел послужить, дурных советов не даст. Ты главное начни, мы поможем, не сомневайся, а пока дай мне свою ручку, сам же можешь пойти проведать мать с сёстрами, они там извелись поди. Ты главное про клубнику не забудь, — отец махнул мне рукой чтоб проваливал — ну иди давай, и кота своего забирай, нам необходимо наедине пообщаться.

* * *

Когда за подростком закрылась дверь, Евгений Львович не стал тянуть. Срезу заговорив о главном.

— Ну что, Александр Владимирович, скажешь про штафирку из Корпуса? Дело у вас заберут, — он помахал листами протокола, — но вот сына моего не получат, хрен им, а не Юру.

— И всё-таки нужно поберечься, ты видел глаза этого Брата. С такими защитниками ни каких врагов не надо. Ты мне скажи. Слухи о том, что в нашем храме стоит купель четырёх святых это правда?

— Правда Саша, правда. Юрка вытянул, когда Софию крестили.

— Дела-а-а. А София, значит, та девушка которая в Слуги пошла?

— Она самая. — Евгений Львович налил по полрюмочки и предложил — Давай выпьем за Софию, кабы не она Юрка бы не выжил.

— Ну за Софию, — по комнате поплыл хрустальный звон, — Во Славу Рода!

— Во Славу Рода!

Мужчины захрустели огурцами. Александр Владимирович посмотрел на портфель и сказал.

— У меня на руках предписание. Приказано вручить. Юре запрещено покидать пределы Империи.

— Было б чему удивляться. — Евгений Львович победно улыбнулся, — никто и представить не мог что мой мальчик окажется чистым.

— Так то да, но есть один нехороший нюанс, — Александр Владимирович остался серьёзным, — бумагу доставили из дворца, вот смотри — личная печать заместителя начальника протокола дворца его Императорского Величества.

— Ну ка дай глянуть. — Евгений Львович взял протянутый ему документ, — странно, если подозревают в колдовстве, почему служба протокола этим озадачилась. Саш, нужно с этим разобраться.

— Сделаю, но раньше, чем через пару дней, результата не будет.

— Я понимаю, — Евгений Львович потянулся к телефону, передумал и громко крикнул, — Маша зайди.

Дверь открылась мгновенно

— Слушаю Евгений Львович.

— Маша вот это, — он протянул предписание девушке, передай юристам, пусть подготовят запрос, на предмет, а какого хрена собственно происходит, и на каком основании мой сын ограничен в перемещении за пределы государства.

— Хорошо Евгений Львович. Что ни будь ещё?

— Организуй нам кофе.

— Хорошо Евгений Львович. Александр Владимирович, вам сливки добавить. — Получив утвердительный кивок девушка вышла плотно закрыв за собой двери.

— Женя это ещё не все новости, — Александр Владимирович задумчиво смотрел на закрытые двери, — вчера утром Сеул в срочном порядке покинуло более трёх сотен иностранных граждан, при прохождении паспортного контроля сотрудниками отмечено плохое состояние покидающих город, покраснение кожи, у всех глаза были закрыты тёмными очками, на требование снять очки, реагировали нервно, от яркого света щурилсь и испытывали сильный дискомфорт.

— Это ты к чему?

— Среди покинувших город была Николь дю Плесси де Ришельё.

— А чёрт! Маша! — Евгений Львович закричал раненным зверем — Срочно начальника службы безопасности ко мне.

Глава 2

Он очень не любил большие окна. Не любил голубое небо, терпеть не мог яркое солнце, и буквально ненавидел яркие краски цветов.