Кстати, о культурах. Уже некоторое время начал подозревать: «башенный» язык настолько хорошо, чтобы на нём свободно болтать, не знал не только я, его, похоже, никто с первого, нижнего яруса так не знал. Оттого и общение происходило только по делу — словарный запас многих работников был ограничен тридцатью — сорока терминами общего толка и ещё столькими же по своей профессии. Более того, теперь, понимая большую часть произносимого в коридорах и комнатах, я довольно часто слышал интуитивно угадываемое неграмотное построение фраз, но собеседникам со складов и «офисов» логистики это обычно не мешало. Эх, мне бы языковой практики побольше…

Вычистили коридор мы довольно быстро, в три пары рук работа делается более споро, чем в одну. Я остановился у двери-стены… и с недоумением стал наблюдать, как мои напарники продолжают уборку далее по коридору. Тут уже ступор словил я — целых десять ударов сердца мне понадобилось, чтобы понять: эти два… опустим эпитеты… «умных» человека перевели слово «лифт» как «пандус»! Таковой в Башне имелся, и не один, как и лифт, я думаю. И вёл, как нетрудно догадаться, вниз, а не вверх, если смотреть с уровня нашего этажа. Именно по этой пологой ленте коридора заводили заключённых, привезённых «бедуинами». Вот каким местом надо слушать, что бы понять «вверх-без-ступень» как нисходящий спуск?! Ведь видели уже, как работает подъёмник, да и для пандуса есть своё, отдельное слово… у логистов. Н-да…

Ещё несколько секунд я боролся с собой — окликнуть и вернуть напарников хотелось неимоверно: как ни странно звучит, мужики и тётки из «службы клининга» сейчас были для меня чуть ли не семьёй, по крайней мере социально ближе тут людей у меня не было. Слава богу, мозгов хватило припомнить: равные по положению НИКОГДА не командовали друг другом, тем более явно заметившие мою остановку «коллеги» даже и не подумали позвать меня. Ещё несколько секунд мне хотелось тупо к ним присоединиться — за местный месяц правило «делай как свои» меня ни разу не подвело… но я же чувствую: прав я! И я остался. Как выяснилось, поступил верно.

Вернувшийся страж оглядел меня, заглянул в коридор, в конце которого ещё виднелись фигуры очистителей, и, небрежно кинув мне «стой тут», пошёл за самыми «умными». Скрыть восторг по поводу своего ума оказалось особенно тяжело, всё-таки давящая атмосфера почти полной речевой изоляции и «приключения» здорово подействовали мне на нервы. Хотелось общения, хотелось… да, чёрт возьми, я мужчина, у меня и гордость есть, и законный повод для неё! Наверное, по возвращении «самых умных» я не сдержался бы и хотя бы позой показал превосходство… но, на моё счастье, из-за поворота появились двое копьеносцев в сопровождении «пальто», тащивших под руки сонно хлопающую глазами и несопротивляющуюся Галину. Получилось гораздо лучше ведра холодной воды за шиворот.

Теперь, оглядываясь назад, я понимаю: за всеми работниками Башни всё время достаточно плотно следили, правда, только внутри её. Видимо, кроме подсветки в потолок и стены были вмонтированы «камеры» и «микрофоны» — с трудом представляю, сколько именно человек занималось подобной работой. Вот отчего была железная дисциплина и разговор только-на-правильном-языке: я был прав, полагая — наказание за отступление от правил, которые мне так и не озвучили, меня не порадовало бы. И как я это не сообразил, если не за первые две недели, так за последние дни? Ведь ясно же было: группу уборки тюремного сектора подобрали из тех, кто не выказывал агрессии к порой весьма неадекватным и очень нечистоплотным заключённым — тем терять было нечего, и художественный, простите, высер по полу был ещё самым безобидным самовыражением. Правда, как оказалось, «непробиваемость» напарников была от общей тупизны — умом «коллеги» не блистали, что и только что продемонстрировали. С блеском.

То, что какая-то профессиональная гнида заметила мою реакцию на пленницу, стало моим счастливым билетом — фактически только это меня и спасло.

— Ма-альчики? Вы же ведь ма-а-альчики? Такие… брутальные… мужественные… в коже! Любите… по-жёсткому… по-грязному… Я же угадала? Да ещё… вдвоём… ма-а-альчики!.. Не… тяните… Я вся… горю!

Разумеется, «мальчики» русского не понимали, но низкий «секси» голос явно действовал и на них. Пусть ко всему привычные, пусть явно уже уставшие, пусть, уверен, слышавшие нечто подобное десятки раз… но кое-что из подсознания никакими силам не вытащить. Однако самоконтроль у службы охраны был железный, точнее, по главному материалу оружия — каменный. На провокации они не поддались.

Площадка подъёмника, довольно просторная, на которой все мы ползли вверх, нервировала меня отсутствием привычных стен лифтовой кабинки — платформа перемещалась как поршень в трубе, а та уходила куда-то высоко в зелёный полумрак. Нервировала меня и дура в захвате стражей, идиотка, они же могли и поддаться… А мне пришлось бы просто смотреть со стороны. Мне пришлось старательно напоминать себе: та «стая» меня предала и больше не моя, а вот копьеносцы и очистители — наоборот… Но всё равно было до омерзения противно. Даже не скажу от чего больше — от понимания речей пленницы или от самой ситуации… Проклятье!

Когда наконец медленно ползущий лифт остановился, я выдохнул с облегчением… и только тогда заметил, в каком лихорадочном возбуждении находятся мои «коллеги». И вовсе не сексуальном, скорее это было что-то вроде «наконец-то я сюда попал, моя жизнь изменилась!». Кажется, я что-то… гхм… пропустил!

— Очистители, один сюда, один сюда и сюда один, — указал на комнаты наш страж. — Подготовить. ОЧЕНЬ чисто. Потом ждать. Тут.

Интересно как? Что-то мне эта комната не нравится. Интересно, чем же это? М-гм, дайте подумать… Может, каменным столом метр на два с ремнями для крепления рук, ног и головы? Или характерным изгибом столешницы к дырке… ну, она должна быть где-то между ног зафиксированного: явный сток воды. Видели прозекторские столы в морге? Нет? Вам повезло, наверное, а я видел. На встрече одноклассников медик-интерн по пьяной лавочке решил попугать, и мы разгорячились испытать храбрость… идиоты. Из всех только я не проблевался, когда бывший школьный товарищ разделывал… простите, делал вскрытие бомжа. Кстати, как я понимаю, наш медик показал класс в состоянии, в котором даже за руль нельзя. Не иначе как опыт. Говорят, патологоанатомы почти все пьют вчёрную: организм не справляется со стрессом от вида постоянной смерти… А какой был запах… Видно, мне повезло набрать именно ту дозу спирта, что вгоняет эмоции в ступор, даже с интересом смотрел… Особенно мне запомнился черпак для крови, попавшей в брюшную полость, — натуральный половник… Вот фиксаторов на «разделочном» анатомическом столе не было, что как бы намекает. И в комнате довольно чисто… Только если приглядеться, на камне пола и стола видны тёмные разводы… не будем думать чего.

Так, мысли в сторону — и за работу… пока не навоображал себе чего-то из того, что явно сбудется…

…И разумеется, всё-таки сбылось.

Ну, хотя бы не самый паскудный сценарий — к столу привязали не меня.

— Мальчики, да вы фетишисты! Раздели, помыли и ничего не сделали, сла-адкие! — Голос девушки, всё такой же маняще-низкий, откровенно дрожал.