Не хотелось, наверное, прослыть в отделе распутницей, о ней и так коллеги нелестного мнения, поэтому всё же подчинилась.

— Давай, живее, — Панина раздражала ее медлительность, он схватил ее под локоть и поволок за собой.

Валюшкина слабо сопротивлялась, недовольно зыркая в сторону хама.

— Ну что ты всё время как муха сонная! Поживее надо, стажер! Так, гляди, женихов всех разберут, пока ты пошевелишься! Я же о тебе забочусь! Шанс тебе даю, прояви себя перед москвичами. А этот красавец какой молодой — капитанчик! Про своего Колмакова мигом забудешь!

В мгновенье ока со стажеркой произошла странная метаморфоза, мышцы ее одеревенели, лицо исказила ненависть. Панин присел от неожиданности и инстинктивно подался назад, чувствуя, что перешел все границы; еще одно слово и девчонка накинется с кулаками. Мгновение пролетело и стажерка снова стала прежней, безропотной овечкой, потупила глаза в пол.

— Эх ты! — к Виталику вернулась уверенность. — Тоже мне, бедная овечка. Иди, давай.

Перед тем как зайти в кабинет, который предоставили москвичам, капитан завел подчиненную в столовую и всучил электрочайник, три чашки, упаковку кофе и коробку рафинированного сахара. Довольный потер ладошки и знаком велел девушке следовать за ним.

— Вот! — указал он Максиму на Валюшкину, с трудом удерживающую предметы.

Еще минута и пирамида из чайника, сахара, кофе и чашек рассыпется.

— Стажер! — представил ее Панин.

Пирамида всё же рухнула, Дорошев среагировал молниеносно, успев поймать керамические чашки и чайник, а вот все остальное упало на пол и рассыпалось.

Виталий Егорович всплеснул недовольно руками:

— Вот же… растяпа! — из уст любителя сквернословить это звучало почти как комплимент.

Валюшкина растерянно присела на корточки и принялась сгребать руками кофе.

— Не беспокойтесь, — попытался остановить ее Максим и засуетился в поисках инвентаря для уборки.

Довольный Панин, руки в боки, тихо посмеивался, наблюдая неловкую сцену.

— Ну, оставлю вас, — загадочно подмигнул он и добавил у двери. — Вы с ней построже, так она девка смышленая. Кстати, именно стажер помогала в расследовании убийства на вокзале.

Виталик вышел в коридор и довольно потер ладошки — дело в шляпе.

Молодые люди закончили наводить порядок, видимо не судьба сегодня взбодриться чашечкой кофе.

— Максим, — протянул руку мужчина.

— Алена, — по простому ответила девушка и впервые за долгие месяцы улыбнулась.

Спасите наши туши

Алёне по жизни не везло, в школе одноклассники порой жестоко издевались над тихоней, она терпела. На выпускном все ребята дружно бойкотировали ее присутствие, будто и не было вовсе. Алёна и это пережила. В институте тоже не заладилось, одногруппники поначалу пытались подружиться с затворницей, вскоре оставили попытки, предпочитая не замечать. Правда, преподаватели любили тихую, ответственную и смышленую студентку Валюшкину за то, что удобная. Пять лет она штудировала юриспруденцию, закончив юрфак с красным дипломом.

А ведь Алёна была далеко не дура, могла бы построить успешную карьеру на адвокатском поприще, как и хотела изначально. Но вернулась в родной город и отправилась на стажировку в полицию. Зачем она это сделала, почему? Сама не знала. Может-быть поняла, что адвокат из нее выйдет никакой, а так хотя бы по специальности начнет работать.

Но и здесь отчего-то Алену невзлюбили. Панин откровенно говоря, терпеть не мог, коллеги либо не замечали, либо насмехались. И лишь оперуполномоченный капитан Олег Колмаков сумел разглядеть в серой мышке молодую привлекательную особу.

Два месяца назад праздновали чье-то День рождение, начали еще в кабинете Панина, продолжили в ресторане, а закончили в квартире Колмакова.

Утром он проснулся и обнаружил рядом обнаженное девичье тело, приподнял спутанные мышиного цвета волосы и очумел, узнав новенькую стажерку, неуклюжую, невзрачную девицу, не умеющую два слова связать, зато способную отлично справляться с отчетами.

Это, конечно, фатальная проблема Олега — непреодолимая тяга к слабому полу. Причем не важно с кем и где, главное чтобы женщина. Не раз он зарекался бросить пить и не тащить первую встречную в койку, но сила воли не та.

Подруга проснулась в не себя от счастья, вчера ей впервые признались в любви и даже кое-кто обещал жениться. Она смущенно натянула простынь до подбородка и уставилась на возлюбленного кротко и еле дыша.

— Ты это, короче, — растерялся казанова, — кофе будешь?

Ему как-то и жаль было закомплексованную стажерку, и обидеть не хотелось, поэтому Олег решил спустить ситуацию на нет, впрочем, как всегда.

Алена всё утро молчала и не сводила влюбленных глаз с капитана. Еще чуть-чуть и дыру протрет на его красивом мужественном лице. Колмакову это начинало надоедать: пьет кофе и пялится, при этом глупо улыбаясь; одевается и смотрит; в лифте, в машине, по дороге глаз не сводит.

В коридоре райотдела он все же не выдержал:

— Аленушка, пожалуйста, прекрати на меня так странно смотреть.

Трудно передать словами, что испытала в эту минуту влюбленная девушка, чье имя никогда и никто не мог запомнить.

— Хорошо, Олег, — кивнула глупышка, улыбнулась на прощание и заняла свое рабочее место.

***

Спецгруппа из Москвы разместилась за столом в кабинете дознавателя Птушкина, самого же Птушкина переселили на первый этаж, где он успешно затерялся среди дежурной, допросной и вечно неработающих туалетов.

Ни Астахова, ни Перегудов, ни Дорошев не сдвинулись в деле громовского серийного убийцы ни на йоту, они продолжали охреневать, а другого слова нету, потому как все материалы дела, улики и прочее кто-то залил сладким кофе, потом видимо сушил феном, затем подтасовал, перепутал и в итоге получилось черти что, осталось только бантик прицепить, ну чтобы красивее было.

В углу застывшей мумий сидела стажерка, все трое настолько привыкли к ее немому присутствию, что уже внимания не обращали, говорили при ней не стесняясь. Иногда Перегудов посматривал на нее исподтишка, чем вгонял в краску и ступор. Астахова и вовсе не трогала убогую, один лишь Максим контактировал с ней, периодически обращаясь с просьбами что-нибудь отксерить или сделать кофе. Но просил он всегда исключительно вежливо, будто хорошего друга об одолжении.

— Аленка, — обратился Дорошев к стажёрке, — а не выпить ли нам кофейку.

— Да, конечно, Максим Леонидович!

Она мигом вскакивала и готовила всем кофе, кроме себя.

Панин неделю не выходил из запоя, брал специально для этого отпуск и сидел на даче отшельником, бухал с утра до ночи, пока жена не приехала и не отметелила хорошенько. С женой Виталику повезло — Зинаида огонь, а не баба, но вот рука тяжелая. Теперь избитый муж старался замаскировать фингал под глазом с помощью косметики, но так как он в женских премудростях не разбирался, подходящий тон