— Двенадцать планет! — Голос вступившего в дискуссию подрагивал от волнения. — Мои источники утверждают, что связь потеряна с двенадцатью планетами!

Самым верным сторонником Стерамада в парламенте был Тейфуддин. Возвысив голос, он попытался перекрыть нарастающее чувство беспомощности.

— Но ни с одной в нашей системе. Планеты — это не государства. Мы не связаны границами с теми мирами, у которых, возможно, возникли проблемы. Единственное, что объединяет нас с планетами в нашей системе, это наше общее светило, и все они продолжают общаться с нами, как и прежде. — Он обвел взглядом встревоженные лица коллег.

— Я разделяю вашу тревогу. Отсутствие связи с таким количеством дружественных планет, естественно, вызывает беспокойство. Но наша цивилизация на протяжении своего развития знала множество проблем, и, тем не менее, все еще существует. История подсказывает нам, что не все несчастья обрушиваются на все без исключения миры. Никто не может достоверно сказать, какой из миров умолкнет следующим. И смолкнет ли вообще! Согласен, проблема требует обсуждения, но не должна стать причиной для паники.

Министру обороны все меньше и меньше нравилось то, в какое русло переходит дискуссия. С ее точки зрения, пришло время для принятия решений, а не для пустых разговоров. Она должна в этом всех убедить.

— Еще раз повторяю: выключите маяки и приведите в полную боевую готовность оборону планеты. Чем дольше мы будем со всем этим тянуть, тем более уязвимыми…

На этот раз прервали ее. Стерамаду вовсе не хотелось, чтобы его склонили принять решение, которое с его точки зрения было не только неоправданным, но и противоречило гелионской идеологии.

— Если мы выкажем страх, если отключим маяки и попытаемся укрыться во тьме, дружественные нам планеты зачахнут и будут голодать. Мы должны проявить свою силу и волю и дать всем пример. Ради детей на других планетах, ради наших собственных детей мы обязаны проявить выдержку. Ведь мы — Гелион-Один! Мы будем продолжать делать то, что делали всегда: делиться нашей энергией с другими!

Его заявление было встречено как одобрительными, так и недоуменными возгласами. Политик и министр обороны, сторонники и противники обменивались взглядами, в то время как зал заседаний буквально кипел от избытка эмоций. Все присутствующие искренне руководствовались интересами родной планеты, но никто не представлял, какого рода угроза над ней нависла.

В развевающемся плаще, погруженный в свои мысли Имам торопливо шел по улице Новой Мекки — одного из самых престижных районов столицы. Застроенный современными зданиями и самый развитый с технической точки зрения, внешне он ничем от других не отличался. В глубокой задумчивости Имам даже не обратил внимания на то, что огромные маяки, едва ли не символ Гелиона-Один, оживают, загораются, сменяя заходящее солнце.

Свернув за угол, он наткнулся на информационный киоск. Его цилиндр чешуйками покрывало множество экранов, на каждом из которых транслировался один из каналов новостей. Вокруг толпился народ, с интересом обсуждавший увиденное.

— Такой высокий, что достает до облаков, — громко рассказывал кто-то из зрителей. — И вокруг этого колосса буквально ничего нет. Ничего не осталось. Они говорят, что это их визитная карточка.

Его сосед засомневался.

— Разве такое возможно? Добиться такого, причем так быстро и так решительно? И никто даже не заметил их приближения?

Тревога сограждан была Имаму вполне понятна. В качестве депутата он обязан был развеять их сомнения. Но как? Ему нужны были факты, пусть даже горькие, нужна была правда. Когда же правда появилась на экранах, в толпе воцарилось мрачное молчание. Она была не просто горькой. Она была ужасной. Несмотря на все то, что Имам говорил сегодня, а до этого твердил уже несколько дней, он не мог не признаться самому себе, что напуган. Причиной его страха была вовсе не угроза скорого уничтожения, а полная неизвестность того, что им всем предстоит.

Он уже собирался идти дальше, как вдруг его внимание привлек один из экранов. Какой-то канал показывал незаконную посадку небольшого корабля на Гелионе-Один. Сторожевой корабль, пытавшийся насильно посадить нарушителя, потерпел крушение. На помощь были посланы вспомогательные корабли, но тем временем нарушитель скрылся. Поскольку, несмотря на самые активные поиски, никаких следов нарушителя на поверхности земли обнаружено не было, по версии телеканала, корабль был серьезно поврежден и рухнул в море. Никакие сведения о пилоте не приводились. Власти пытались выяснить, что это за корабль и кто именно собирался проникнуть на планету. Перед столкновением пилот перехватчика успел заснять нарушителя, сейчас эти снимки внимательно изучаются.

Имам протиснулся к экрану и вгляделся в лицо пилота неопознанного корабля. Окружающие его люди, возбужденные и встревоженные происходящим, переговаривались друг с другом.

— Что, если это они? — предчувствуя неладное, заметил один из них. — А вдруг они уже здесь?

В принципе, Имам мог пользоваться личным или общественным транспортом, но при любом удобном случае предпочитал пройтись пешком. Прогулки позволяли ему поразмышлять, что в окружении крикливых политиков и самонадеянных священнослужителей зачастую было просто невозможно. Кроме того, он получал возможность послушать, о чем говорят на улице, а то и поучаствовать в разговоре. К его удивлению, многие люди не имели ни малейшего представления, как выглядят избранные ими депутаты, и поэтому охотно делились своими мнениями с симпатичным и внимательным незнакомцем по поводу буквально всего: от цен на электроэнергию до степени падения общественных нравов.

Продвигаясь по узким переулкам, Имам время от времени останавливался перекинуться парой слов со знакомыми, поэтому дорога домой заняла у него больше времени, чем он рассчитывал. На улицах Гелиона-Один было сравнительно безопасно, хотя никакое общество не может быть совершенным. Последние слухи усиливали и без того царящую в городе напряженность, поэтому уважаемому депутату лучше было бы добраться домой до наступления темноты.

Когда он подошел к дому, наружная его стена засветилась мягким белым светом. Реакция автоматики и сам свет успокоили Имама. Там, куда не проникали лучи гелионского солнца, его могли подстерегать неизвестные опасности, здесь же, под защитой родных стен, ему ничто не угрожало.

Определив приближение хозяина, дверь автоматически распахнулась. Войдя в дом. Имам уже совсем было расслабился, как вдруг услышал какой-то посторонний звук и понял, что в доме не все в порядке. Но обеспокоил его не столько звук металлического лезвия, скребущего по искусственному камню, сколько голос обращавшегося к нему человека, который он узнал.

— Хуже места я найти не мог. Хуже места, где я мог бы выжить самостоятельно, без помощи специальной аппаратуры. Понимаешь, хотелось быть свободным и чтобы обо мне навсегда забыли.

Имам повернулся на голос. Он знал, что если бы говорящий захотел увидеть его мертвым, он уже давно валялся бы на полу бездыханным, пищей для могильных червей. А возможно, в страхе подумал он, нежданный гость просто тянет время.