Кира допрыгала до термоящика и открыла его. Там лежали, естественно, кусок льда, несколько плоских упаковок — кажется, стейки, и…

— Пиво! — изумленно воскликнула она.

Она-то думала, Кэллоуэй из тех, кто предпочитает самогон, а не легкое пиво. Кира вернула крышку ящика на место и занялась шкафчиком. Здесь ее снова ждал сюрприз — растворимый горячий шоколад и коробки с макаронами с сыром. Там же стояли банки с консервированным супом и пачка овсяного печенья.

Не такой уж он и первобытный человек, как выясняется.

Она осмотрела хижину еще раз, уже другими глазами, и теперь заметила и кое-какие современные предметы.

Разумеется, никакого телевизора или микроволновки, но на стене висели мишень для игры в дартс и календарь. На одном подоконнике расположились электронные часы-будильник и кружка для кофе из нержавеющей стали, а на другом красовался подписанный бейсбольный мяч на подставке.

Все это было очень похоже на обычную мужскую берлогу, только без обязательной электроники. Кира сделала еще несколько неуклюжих шагов и наткнулась на пыльную коробку, та опрокинулась, а ее содержимое вывалилось на пол.

Она присела и потянулась, чтобы все собрать, но вдруг замерла.

Прямо перед ней лежал альбом для вырезок. В глаза сразу же бросился угрожающий заголовок газетной статьи, наклеенной на страницу.

Зернистый, плохого качества снимок изображал мужчину с короткой стрижкой, прикрывающего лицо лацканом пиджака.

Она нахмурилась, припоминая, — может, она слышала или читала об этом преступлении, — и пробежала статью глазами. Подозреваемого называли «человеком, близко знавшим жертв», а слова «неожиданный поворот событий» были повторены трижды. Внезапно ее осенило.

Дерби-Рич. По спине пробежала холодная дрожь. Это было не просто дело, о котором она что-то слышала. В свое время — это двойное убийство всколыхнуло тот круг, где вращались ее родители и она сама — преуспевающие доктора, адвокаты и судьи.

Кира помнила даже день, когда оно было совершено, но, к собственному смущению, не потому, что ее так поразила трагедия. Просто в этот день она познакомилась с Дрю. Пока соседи, стоя на крыльце, сплетничали и перешептывались, Дрю проходил по улице; он искал дом, который должен был посмотреть, но никто почему-то не предложил ему помочь, хотя он явно потерялся. Кира оказалась единственной, кто сумел ему объяснить, почему в данный момент людей не интересуют ни недвижимость, ни потенциальные новые соседи. И его романтическое ухаживание за ней началось с той минуты, когда он по ошибке постучал в дверь дома ее родителей.

Но зачем Кэллоуэй держит дома этот альбом с вырезками? Какое отношение человек вроде него может иметь к смерти кого-то из совершенно другого социального слоя?

Все еще держа альбом в руках, Кира на ватных ногах подошла к окну.

На заметенном снегом дворе стоял Кэллоуэй в расстегнутой куртке. Налетевший порыв ветра взъерошил густые волосы. Но Кэллоуэй, кажется, этого не заметил. Напротив, Кэллоуэя стоял мужчина — худой, высокий и в полном снаряжении: шлем, куртка с отороченным мехом капюшоном, толстые штаны Gor‑Tex и сапоги до колена. Его рука лежала на руле снегохода. То, как они смотрели друг на друга, почему-то заставило ее поежиться. Но что ее так встревожило? Пока Кира пыталась разобраться, ветер внезапно дунул в ее сторону и до нее донеслись слова.

— Мои планы изменились.

Кира изумленно выдохнула, не осознавая, что до этого, оказывается, сдерживала дыхание, и невольно отступила назад.

Это сказал он. Кэллоуэй.

Этот низкий, чуть хрипловатый голос мог принадлежать ему и только ему.

Она прижалась лбом к стеклу и снова ахнула, теперь уже от страха. На поясе у человека, с которым разговаривал Кэллоуэй, висело оружие.

Кира сделала шаг назад. Мысли в голове крутились как бешеные. Нужно убираться отсюда. Как можно скорее. Подальше от Кэллоуэя и его вооруженного дружка.

Мой телефон, неожиданно вспомнила она и бросила взгляд в окно.

Телефон остался в кармане куртки, которая была сейчас на Кэллоуэе.

В лесу всегда было тихо, а Грэм не терял бдительности, и поэтому, как правило, он замечал, что к хижине кто-то приближается задолго до появления гостей. Но этот день стал исключением.

Правда, у Грэма было оправдание: целую ночь, не смыкая глаз, он провел со своей пациенткой. Он лежал рядом, прислушиваясь к ее дыханию. Он сотню раз прокрутил в голове каждый свой шаг. Правильно ли он наложил шов? Правильным ли было его решение накачать ее спиртным, чтобы она не чувствовала боли?

Что, если леска слишком груба для этой цели? Его стежки — достаточно ли они ровные? Вдруг ей станет хуже от алкоголя — при ее сотрясении?

Грэм так напряженно думал об этом, настолько ушел в свои размышления, что услышал шум приближающегося снегохода, когда его уже было видно. Он едва успел закрыть за собой дверь, как человек, тот, что стоял сейчас перед ним, уже припарковал снегоход у крыльца.

Грэм постарался изобразить на лице улыбку. Он доверял Дэйву Старку, но нужно было вести себя осторожнее. У Грэма возникло предчувствие, что присутствие девушки может Дэйву не понравиться. И даже как-то повлиять на его преданность. Одно дело, когда о тайном убежище Грэма знают лишь они двое, и совсем другое, если появляется третий.

Грэм засунул руки в карманы джинсов и замер, ожидая, пока Дэйв справится со шлемом. Он старался смотреть прямо перед собой и не оглядываться на хижину.

Дэйв снял шлем, и Грэм удивленно сдвинул брови. Один глаз Старка украшал темно‑лиловый синяк, а от левой брови до угла губ протянулась длинная ссадина. Однако вид у него был совершенно невозмутимый.

Грэм присмотрелся: Дэйв выглядел так, будто его хорошенько потрепали, что было очень необычно. Его куртка была грязной и порванной в нескольких местах. Холодный луч солнца вылез из-за туч, и на поясе у него что-то блеснуло. Пистолет.

Раньше он приезжал в хижину без оружия. Пистолета Дэйв не скрывал, и Грэму это сильно не понравилось.

— Какого черта? Что произошло?

— Я хотел задать тот же вопрос, — парировал Старк.