Часть 1. Глава 3

1483, июль, 14. Окрестности Дижона

— Я рад, что нам удалось достигнуть примирения, — произнес Фридрих III Габсбург, во время конной прогулки.

На самом деле — охоты, но они специально договорились пообщаться в относительно приватном ключе. Для чего охота подходила более чем. Да, можно было двигаться в кавалькаде, а можно было и не спешить, отдав все веселье другим и уделить время относительно приватной беседе. Почему относительно? Ну какие-то отрывки разговора люди могли подслушать. Но ведь они постоянно двигались, что затрудняло это дело, создавая определенный эффект приватности. Да, телохранители и наиболее приближенная свита. Но ее можно было и попросить удалиться на некоторое расстояние, дабы не мешать тихо вести мерную беседу…

Карл Смелый скосился на своего собеседника и хотел было съязвить, но сдержался. После разгрома под Парижем, где из-за тактической ошибки он потерял почти всю свою пехоту нового строя, не в его интересах было грубить. Тем более на формально доброжелательные слова.

— Дуешься?

— Я?

— Я и сам не ожидал, что с твоей пехотой так все выйдет. Я думал, что, заводя свою конницу к тебе во фланг я отвлеку жандармов. Но все оказалось не так. Они не услышали твоей команды, а когда услышали — пехота…

— Увлеклись… — нехотя кивнул Карл.

— Но ничего страшного, снаряжение у тебя еще есть. Так что набрать новых крестьян и сделать вновь сильную пехоту ты еще можешь. И вскоре восстановишься.

— И к чему ты мне это говоришь?

— Я думаю, что нам нет смысла с тобой враждовать. Мы сцепились как кошка с собакой, но делить промеж нас нечего.

— А как же титул?

— Я готов отдать тебе титул короля Бургундии, если мы договоримся о свадьбе твоей дочери с моим сыном. И дружбе. В конце концов у меня есть интересы в Италии и мне было бы очень благодатно, чтобы ты туда не вмешивался. А у тебя — во Франции. И я туда лезть не стану. Никак. И даже поддержу тебя в меру своих невеликих сил.

— Интересы в Италии? Неожиданно. — усмехнулся Карл. — Слышал я, что ты собираешь большое войско для похода на восток. Причем тут Италия? Ты с Иоанном решил сцепиться насмерть.

— Ах это… — нехотя произнес Фридрих.

Помолчал немного. Пожевал губы. После чего произнес уже хриплым голосом:

— Он поставил меня в безвыходное положение. Заручившись союзом с османами Иоанн готовится окончательно присоединить Литву. Правобережье ведь он уже забрал, но вряд ли это его удовлетворит. Он ведь стяжает старые земли Руси. А я на это пойти не могу, так как угрожает мне напрямую.

— Это звучит… не правдоподобно.

— Почему?

— Потому что забрать Литву и разбить тебя он мог не сильно напрягаясь. Особенно Литву. Кто там ему в состоянии оказать сопротивление? И главное — кто захочет? Войско Литвы почти наверняка перейдет на его сторону. Сейчас, насколько я знаю, Казимир прикладывает огромные усилия к тому, чтобы аристократы Литвы не переходили к Иоанну на службу. А ты говоришь… тебя явно кто-то ввел в заблуждение.

— Мои советники убеждают меня в ином.

— Поменяй советников. Их кто-то купил.

— Ты уверен в своих словах?

— Абсолютно. Иоанн устал от войн. И то, что он сотворил на Дунае — чудо, не иначе. Султан ведь туда привел поистине бесчисленное войско, собранное со всей его державы.

— Что-то подобное уже проворачивал Фридрих II Гогенштауфен, забрав без боя Иерусалим, только не принимая вассальной присяги.

— Когда вассал сильнее сюзерена — неизвестно кто кому присягнул. — произнес Карл, явно намекая на себя. Ведь он формально оставался вассалом короля Франции, который в военном плане никогда не представлял для него угрозы. Да и, по сути, не управлял Бургундией.

— Тоже верно, — скривился от этих слов, словно от гнилого яблока Император Священной Римской Империи, у которого таких деятелей тоже хватало. Ну, может не в такой степени выраженности, но все же. — В данном случае установилась гегемония Иоанна и Джема, полностью перекрывшая торговый путь на восток. Хотя мы все основательно вложили денег в эту кампанию. Как это понимать?

— Он никому не отказывал в прибыли. И честно выполняет свои обязательства. К тому же занятие Иоанном Константинополя облегчает вопрос торговли. Разве нет? Ведь теперь можно будет торг формально через него, а не через турок. Из-за чего султан свои прибыли получать не станет.

— Да, наверное, — покивал Фридрих.

— А почему нет?

— Он так будет себя вести, пока не подготовится к войне.

— Ты воспринимаешь его словно какого-то жуткого и глупого злодея, целью которого является навредить тебе. — усмехнулся Карл.

— А разве нет?

— У тебя есть хоть одно доказательство, кроме домыслов?

— Почему сразу домыслов?

— Потому что звучат они смешно для тех, кто в курсе — кто такой Иоанн и каковы его возможности. Повторюсь — ему не потребуется какой-то особой подготовки для того, чтобы завоевать Литву и разбить тебя в поле. Наголову разбить. У него, в отличие от меня, конница слышит приказы.

— А вот это — вполне могут быть домыслы. Во всяком случае Папа со мной солидарен. Он тоже считает, что Иоанн стал смертельной опасностью для христиан.

— Как это? Он же сам христианин.

— Он ортодокс. Схизматик.

— Но не еретик.

— А есть отличие? — криво усмехнулся Император Священной Римской Империи. — Между католичеством и этими схизматиками вероучительная пропасть. И чем дальше, тем больше Иоанн демонстрирует нам свою дикую, восточную природу.

— Мой брат Антуан, которому я безусловно доверию, лично знает Иоанна и был с ним в военных походах. Он описывает его как человека очень мудрого, образованного и не видит в нем никакого восточного деспота. Он бывает сорится со священниками, ибо люди слабы, но не с христианством. От которого он никогда не отходил.

— Дьявол — отец лжи. Вот и дети его способны казаться теми, кем не являются.

— Я устал от нашей беседы, — с раздражением произнес Карл. — Что ты хочешь от меня? Совместного похода на восток?

— Это я просить не в силах. Я знаю, как твой двор близок с Москвой. Нет. Я прошу вас просто посидеть в сторонке и не мешать.

— Чтобы потом ты расправился со мной?

— Зачем? Если мой сын возьмет в жены твою дочь, то какой резон мне воевать с тобой? Тем более, что быстрых успехов эта война не принесет. А затяжные конфликты разорят казну у нас обоих. Нет. Напротив, я буду тебе помогать во Франции. Ведь это достанется моему внуку.

— Нашему.

— Нашему.

— Вот ты говоришь, что опасаешься разорения. А большой поход