травму плеча. Через пять минут, побитый, со слезами на лице, Толик зажимал свою распухшую руку и проклинал всё на свете. Морщась от боли, спросил:

— Тебя как звать, глазастый?

— Генка! — спокойно ответил его неожиданный противник. Он один после этой короткой, но отчаянной схватки остался невредимым. Только небольшая ссадина виднелась на щеке. На остальных же было больно смотреть: Один из них, Лешка Лебедев, согнулся словно глубокий старец и схватился за живот; а второй — Витька Нариманов, на силу которого Толик так надеялся, вообще едва держался на ногах... Толик простонал:

— Какой ты, к черту, Генка! Ты целый Геныч!.. Ты мне руку чуть не сломал. Пацаны, валим отсюда!

Долговязый предводитель в сопровождении своей удрученной команды стал удаляться. Неожиданно он обернулся. Он не мог просто так уйти, не сказав последнего слова. Здесь, на расстоянии, к нему вернулась прежняя уверенность. В его взгляде читалась неприкрытая ненависть, Толика просто распирало от душившей его злобы:

— А ты, Геныч, считай, что уже труп. Ты Петьку Кобчика знаешь?

— Нет. А кто это?

— Скоро узнаешь! — на лице Толика промелькнула злорадная улыбка. — У нас, на Нижней Меже, его все боятся! Так что жди и заранее готовь себе гроб!..

Всё это время черноволосый паренек стоял в сторонке и широко раскрытыми глазами наблюдал за происходящим. На него эта потасовка произвела сильное впечатление. Когда ребята с Нижней Межи скрылись из вида, он подошел ближе.

— Ты здорово дерешься! — восхищенно произнес он. — Как ты их сделал!.. Я так не могу!.. Меня Эдиком звать.

— Гена! — коротко ответил Генка и протянул ему руку. — Ты откуда такой взялся, что-то я раньше тебя на нашей улице не видел?

— Мы здесь недавно построили дом, — ответил паренек. — Он стоит недалеко от вашего. Наша семья переехала сюда только вчера. Раньше жили в Москве...

Паренек очень сильно кого-то напоминал. Вот только кого?.. Черные курчавые волосы, смуглое лицо, тонкий профиль... Пушкин — неожиданно вспомнил Генка. Юный Пушкин в лицее читает свои стихи... Картинка из учебника по литературе. Эдик словно сошел с этой картинки.

— А ты и вправду еврей? - спросил Генка.

Эдик насторожился:

— А что, это имеет какое-то значение?

— Да нет, забудь! Это я так! Я просто евреев никогда раньше не видел. А чего это вы из Москвы уехали? Разве в Москве плохо?

— Совсем не плохо, — покачал головой Эдик и улыбнулся: — Это же Москва! Там знаешь какие дома высотные есть?! Мне там очень нравилось! В Москве много друзей и родственников. У меня там дядя в МИДе служит, а отец был профессором в МГУ. Лекции читал... Теперь вот будет в здешней школе математику преподавать! — неожиданно с грустью добавил он.

— За что же его так? — сочувственно произнес Генка. — По своей воле из столицы в Сибирь не едут. Тем более в такую глушь, как наша.

— Я и сам об этом думаю, — признался Эдик. — Только мне ничего не рассказывают. В последнее время отец был сам не свой. Они с мамой постоянно о чем-то шептались, а как увидят меня, сразу замолкают... Потом я случайно услышал, как дядя говорил, что так будет лучше для всех!

— А дядя... это тот, что в МИДе служит?

— Да! Он у меня один...

Мальчики замолчали, проходя мимо старика в странной шляпе, давно наблюдавшего за ними. Но Генка как будто его и не заметил, занятый своими мыслями. Эдик же скользнул по старику внимательным взглядом и даже вздрогнул, но, увлеченный разговором со своим новым знакомым, тут же забыл о нем.

— Ты же учишься в школе, что на соседней улице? — спросил он.

— Да.

— А в какой класс теперь пойдешь?

— В шестой.

Эдик удивился:

— Я думал, ты старше... А я в пятый. Мой отец тоже в этой школе будет преподавать... Ну всё, мы дошли. Вот он, мой дом! — Эдик с гордостью показал на большой пятистенник, сложенный из кирпича. — Заходи как-нибудь, в шахматы сыграем.

— Я не умею! — покачал головой Генка.

— А я научу! Заходи, я тебя с отцом своим познакомлю.

Они остановились, посмотрели друг на друга. И Эдик задал вопрос, который давно уже вертелся у него на языке:

— А ты не боишься этого Кобчика?

И тут же понял, что сморозил глупость. Его новый приятель только повел плечами и снисходительно усмехнулся:

— Нет, не боюсь!.. А с чего ты взял, что он вообще сюда явится? А если и явится, то — милости просим! Мы ещё посмотрим, кто кого!.. Нет мне резона его бояться — тот, кто боится, всегда проигрывает. Запомни это, братишка!.. Ну, мне пора!..

Они разошлись. Дальше, каждый пошел своей дорогой. Подходя к калитке, Генка замер. Кто-то положил ему руку на плечо...

— А ты отважно дрался, малыш! Ещё бы немножко умения, и эти ребята не смогли бы свалить тебя на землю...

* * *

Кобчик появился на следующий день... Ночью Генке не спалось. Дневник неизвестного воина, подаренный стариком, захватил его. Увлекшись, он поглощал страницу за страницей, открывая для себя новый, удивительный мир, о котором раньше даже не догадывался. Информация, находящаяся в тетради, будоражила воображение мальчика. Её ещё предстояло осмыслить, но это будет потом... А пока он просто знакомился с новыми понятиями, которые сулили в дальнейшем поднять его сознание на новый уровень. Он продолжал читать до тех пор, пока не рассвело и на соседнем дворе не пропел петух. Тогда Генка закрыл тетрадь и провалился в глубокий сон. А ближе к обеду его разбудила мать. Она выглядела очень встревоженной.

— Посмотри-ка, сынок, что творится за нашими окнами! — сказала она. — Там столько ребят собралось, просто целая армия. И все они, кажется, пришли к тебе.

Генка выглянул в окно. На траве перед домом расположилась... ну, армия не армия, но целая рота