Вдобавок вчера вечером Лисси получила билеты на концерт, и в ее глазах я сделался героем. Я не видел в этом ничего особенного, полагая, что какой-то богатый парень, зайдя на веб-сайт «Список желаний», увидел мою заявку на билеты и решил исполнить ее.

Сегодня за завтраком улыбки не сходят с наших лиц. Лисси рассуждает о том, что наденет на концерт в пятницу.

– Нам пора выходить, – говорю я. – Побыстрее.

– Что за внезапная спешка? Я думала, ты никогда не опаздываешь.

Я указал на окно за ее спиной:

– Взгляни.

На противоположной стороне улицы двое мужчин в темных костюмах стучат в дверь наших соседей.

Лисси смеется:

– Свидетели Иеговы? Не проблема – Глен и Барбара с ними разберутся.

– Следовательно, скоро они постучат в нашу дверь.

– Логично. Выметаемся!

Тридцать минут спустя я сижу за письменным столом. Оглторп смотрит на меня через дверь кабинета. Если вы думаете, что он радуется перспективе получить крупного клиента, то ошибаетесь – они с Хильдой явно расстроены. Оглторп привык хватать все, до чего только может дотянуться. Он идет к моему столу и грозным голосом спрашивает:

– Кто ваш клиент?

– Увидите.

– Я могу уволить вас до того, как он придет.

– Пожалуйста.

Оглторп растерян. Впервые за все время нашего знакомства ему не удается запугать меня.

– Что-нибудь еще? – спрашиваю я.

– Смотрите, не облажайтесь, Пончик.

– Не волнуйтесь, Говноглторп.

– Как вы меня назвали?

Я собираюсь повторить оскорбление громким голосом, чтобы все присутствующие могли им насладиться, но тут из-за стола рядом со мной доносится удивленный вскрик, и лицо моей коллеги Марджори Кэмпбелл меняется. Женщина в ужасе смотрит на входную дверь. Я слежу за ее взглядом. В банк только что вошли две женщины в откровенной, обтягивающей одежде. Волосы у них всклокочены, макияж вызывающий. Они похожи на уличных шлюх.

Хильда бросается к двери:

– Нет, нет! Вон отсюда! Вон! Гэс?..

Гэс вздрагивает, просыпается, неуверенно встает, хватается за рукоятку пистолета и оглядывается, оценивая ситуацию.

Одна из шлюх что-то говорит, но мне отсюда не слышно.

– Неужели? – переспрашивает Хильда и потом начинает хихикать.

– Что все это значит? – спрашивает Оглторп.

– Они к мистеру Блинчику по поводу ссуды коммерческому предприятию.

Я вскакиваю и бегу к женщинам.

– Челси.

– Привет, красавчик, – говорит она. – Это Эмма Гленденнинг, мой партнер.

Я поспешно веду их в комнату для переговоров, где узнаю, что Челси (пять футов и семь дюймов, грудастая) и Эмма (заплетенные в косички волосы в подмышках, обтягивающие розовые шорты из спрандекса, легинсы в черно-белую тюремную полоску) собираются открыть порносайт для лесбиянок с круглосуточной трансляцией изображения из всех комнат их дома.

– Из всех комнат? – переспрашиваю я, как будто это что-то меняет.

– Конечно! – говорит Челси. – В противном случае изображение не будет аутентичным.

– Изображение чего?

– Нашей жизни.

Извинившись, я иду в туалет для сотрудников, чтобы плеснуть холодной воды в лицо. Следовало бы слить себя в унитаз вслед за карьерой, но вместо этого я набираю номер, который дала мне миссис Блэнкеншип.

Она отвечает на звонок, и я спрашиваю:

– Челси говорила вам, для чего им с Эммой понадобилась ссуда?

– Я имею лишь общее представление и предпочитаю не вдаваться в детали. Почему вы спрашиваете?

– Хотелось бы знать: вы это одобряете?

– Указывать ей я не могу. Ох уж эти современные дети! Там что-то о внебрачных связях и сексвидео…

Я возвращаюсь к девушкам в комнату для переговоров, составляю заявку, как и обещал, и по возможности незаметно выпроваживаю их на улицу. Через несколько минут Оглторп читает мои документы и истерически хохочет, потом зовет к себе в кабинет Хильду, и от их смеха буквально дрожат окна. Хильда приоткрывает дверь и зовет меня:

– Мистер Пончик, будьте так добры…

Я вхожу в кабинет Оглторпа, с трудом переставляя ноги, словно они налились свинцом. Все занимает меньше минуты.

– Ваше неуважительное поведение в отношении Хильды вчера, намеренное оскорбительное искажение моей фамилии сегодня, а также эта шутка с заявкой на ссуду не оставляют мне выбора, кроме как уволить вас, причем немедленно.

Я думаю о будущих ссудах Челси Блэнкеншип и пытаюсь понять, можно ли убедить его, какая выгода может крыться в отношениях с Уитни Блэнкеншип.

– Мистер Оглторп?

– Заткнитесь, Пончик. Освободите свой стол. У вас десять минут на сбор вещей, после чего Гэс проводит вас до машины.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но в двери кабинета Оглторпа внезапно появляется стройный, хорошо одетый бизнесмен с папкой из манильской бумаги в левой руке. Вид у него деловой и строгий; он чем-то напоминает мне тридцатипятилетнего Чарльза Бронсона[3]– такие же густые черные брови и неправильные черты лица. Отложные манжеты скреплены запонками с четырехгранными бриллиантами не менее четырех каратов каждый, если они настоящие. На запястье левой руки – украшенные бриллиантами часы «Пьяже» с черным ремешком из кожи аллигатора. Покрой костюма ни с чем не спутаешь, хотя в Луисвилле я таких почти не видел.

Несмотря на свое состояние, я ничего не могу с собой поделать. Мне нужно знать:

– Это Бриони?

– Да.

Я киваю и направляюсь к своему столу.

– Чем могу помочь? – обращается Оглторп к бизнесмену.

– Я ищу Бадди Блинчика.

Я оглядываюсь в ошеломлении.

– Он здесь больше не работает, – говорит Хильда, и становится ясно, что детство ее прошло в Вест-Энде.

Бизнесмен смотрит на Оглторпа:

– Это правда?

– Да.

– В таком случае жаль.

– Почему?

– Я надеялся открыть кредитную линию на двадцать миллионов долларов для своего бизнеса.

– Вы можете обратиться ко мне!

– Благодарю, но мне посоветовали иметь дело только с мистером Блинчиком. – Он смотрит на меня. – Это вы?

Я так удивлен, что слова застревают в горле.

– Вы кто? – спрашивает Оглторп.