— Она моя подруга?

— Не знаю, — сказала миссис Оливер.

На некоторое время воцарилось молчание. Селия выпила ещеглоток хереса и внимательно поглядела на крестную.

— Вы совсем меня заинтриговали, — проговорила она. — Ячто-то не понимаю.

— Я надеюсь, что ты не обидишься на меня…

— Почему я должна обижаться?

— Потому что про то, о чем я хочу сказать, ты можешьсказать, что это не мое дело, и будешь права. Потом эта женщина мнепредставилась. Ее зовут миссис Бертон-Кокс.

— О!

— Ты ее знаешь? — спросила миссис Оливер.

— Да. Я знаю ее, — задумчиво проговорила Селия.

— Я так и подумала, потому что…

— Почему?

— Потому что она кое — что сказала.

— Обо мне? А что она знает обо мне?

— Она сказала, что ее сын собирается жениться на тебе.

Выражение лица Селии изменилось. Из живого идоброжелательного оно сделалось замкнутым.

— Вы хотите знать, так ли это? — несколько высокомерноспросила она.

— Нет. Я не хочу этого знать Я упомянула об этом, потому чтоэто было первое, что она мне сообщила. Насколько я поняла, она хотела, чтобы якое — что выяснила у тебя, а потом рассказала ей.

— И что же это за «кое — что»?

— Не думаю, что тебе понравится то, что я скажу. Мне и самойне нравится. С ее стороны было наглостью обращаться ко мне с такого родапросьбами. И вообще у нее плохие манеры. Ее интересовали обстоятельства смертитвоих родителей. Кто на кого поднял руку

— Она вас просила узнать об этом?

— Да.

— Встретив человека впервые в жизни, обращаться с такойпросьбой! Она гнусная женщина!

— И ты собираешься выйти замуж за ее сына?

— Мы думаем об этом. Но пока я еще не решила. Вы понимаете,о чем она говорила?

— Мне кажется, этим вопросом задается каждый, кто узнает отрагедии в вашей семье.

— Но я знаю только то, что знают все.

— Тебе тогда было лет двенадцать — четырнадцать… Я ведь тожене очень многое знаю, так как в это время читала лекции в Америке. Я знаю, чтотвои родители были счастливы в браке. Я ведь хорошо знала их в молодости, а ствоей мамой, как ты, наверное, помнишь, мы учились вместе в школе. Но потомнаши пути разошлись. Я тоже вышла замуж, а твои родители жили в это время вМалайе или вроде этого. Не помню сейчас. Твоя мама просила меня стать твоейкрестной матерью. Потом мы встречались редко и случайно.

— Я помню, как вы забирали меня из школы, — задумчивосказала Селия, — и обязательно угощали чем-нибудь вкусным!..

— Ты была очень славной девочкой… А икру ты любишьпо-прежнему?

— Да, — улыбнулась Селия, — только мне очень редко еепредлагают. А вы всегда были ко мне великодушны. Я помню, какой замечательныйподарок я получила от вас ко дню моего совершеннолетия.

— В это время девушки больше всего нуждаются в наличныхденьгах. Им хочется самим покупать себе и то и се, не спрашивая на это ничьегоразрешения.

— Вы всегда понимали меня, и я очень ценю это. И никогда несовали свой нос куда не надо, вроде этой миссис Бертон-Кокс.

— Мне непонятно, — проговорила миссис Оливер, — почему еетак интересует история с твоими родителями. Ведь это ни в коей мере ее некасается

— Я думаю, потому, что Десмонд хочет на мне жениться.Все-таки он ее сын.

— Ну что общего в трагедии твоих родителей и твоим браком сДесмондом?

— Она проныра! — хмуро заметила Селия. — И вообще гнуснаяженщина!

— Надеюсь, что Десмонд не такой?

— О нет! Я очень люблю его, и он меня любит. Однако его матьмне не нравится…

— А он ее любит?

— Не знаю… Наверное, любит. Но как бы то ни было, пока я нехочу выходить замуж. У меня есть много «за», но есть немало и «против», и в ихчисле мое отношение к его матери. Я вот что хочу вас спросить. Вы хотелипоговорить со мной и наш разговор передать миссис Бертон-Кокс?

— Избави боже, — проговорила миссис Оливер. — Я думаюсказать ей, что эта история не имеет отношения ни ко мне, ни к ней.

— А что вы думаете о трагедии моих родителей? Вы считаетечто я должна знать ее причину?

— Но ты, вероятно, что-то помнишь?

— Нет. — Селия покачала головой. — Меня ведь не было дома. Яучилась в Швейцарии. Родители иногда приезжали ко мне и брали меня домой. Впоследнюю нашу встречу они показались мне немного постаревшими. А папа вообщевыглядел плохо. У него, по-моему, болело сердце. А мама была очень нервная… —Она немного помолчала, словно вспоминая что-то. — Если кто из них застрелилдругого, то это скорее всего был отец, он — мужчина. Но я не думаю, что онижелали смерти друг другу.

— Может быть, это сделал кто-то со стороны?

— То есть? — переспросила Селия.

— Кто еще жил с ними вместе?

— Владелец дома. Но он был полуглухой и полуслепой. Моябывшая гувернантка, очень симпатичная. Она не жила с ними, а приходила помогатьпо хозяйству. И еще мамина сестра. Нужно признаться, что я ее никогда нелюбила. Ни у кого из них не было дурных чувств по отношению к моим родителям.Да и выгоды от их смерти им никакой не было. Наследство получили мы с моимбратом Эдвардом. Он, если вы помните, моложе меня на четыре года. Наследствобыло не слишком большим. В общем-то я мало что знаю о своих родителях. Я любилаих обычной дочерней любовью, но меня не интересовали их проблемы, увлечения итак далее.

— Ты часто вспоминаешь их? — спросила миссис Оливер.

— Да. Я думаю о них постоянно и пытаюсь понять…

Эркюль Пуаро через вращающуюся дверь вошел в небольшойресторан. Посетителей было мало. Оглядев зал, он сразу увидел человека, скоторым назначил встречу, и быстрым шагом направился к нему.

— Итак, — сказал Пуаро, приблизившись, — вы уже здесь. Вылегко нашли этот ресторанчик?

Старший инспектор Спенс поднялся ему навстречу.

— Да. Вы отлично все объяснили. Разрешите вам представитьстаршего инспектора — мистер Гарроуэй. А это месье Эркюль Пуаро.